Архитектор джон поусон: пять мыслей об инстаграме, балансе и роли девушек • Интерьер+Дизайн

пять мыслей об инстаграме, балансе и роли девушек • Интерьер+Дизайн

 

Главный минималист планеты, ценитель света, пустых пространств, монастырей и красивой фотографии Джон Поусон (John Pawson, р. 06.05.1949) рассказывает, почему он любит инстаграм, зачем нужны повторения и баланс.

статья по теме: Дом по проекту Джона Поусона в Тироле

О пристрастии к инстаграму Несколько лет назад я решил сделать книгу о простоте в архитектуре. Но мой издатель из Phaidon Press не был в восторге, его гораздо больше вдохновляла идея сделать книгу о цвете. И неожиданно мне это понравилось: я начал делать снимки по всему миру. В итоге год назад вышла моя книга, основанная на фотографиях из инстаграма. Я регулярно фотографирую, начиная с 25 лет. И фотографии вообще единственное, что я собираю всю жизнь. Теперь есть смартфоны, и любую мелочь можно запечатлеть. И отпускные фотографии с женой, и места, где проходят бизнес-встречи, и путешествия.

Частные апартаменты в Кнокке, Бельгия.

Я часто фотографирую исходя из ассоциативного ряда. К примеру, я могу в природе увидеть что-то, что напомнит, как мы с одним клиентом ехали в душном метро на Тайване. У меня много снимков в Кенсингтоне, из района, где я живу или около офиса на Кингс-кросс. И, кстати, если судить только по фотографиям, человек никогда не догадается, чем я действительно занимаюсь каждый день. Они слишком отличаются от моей архитектуры. Для меня это род терапии. Я много путешествую, и нужно как-то удержать мгновение, когда находишь удивительное в игре света и тени.

Martyrs Pavillion.

Жизнь коротка, мне не хочется терять ни минуты: если я ее не ухвачу, она исчезнет. Жена не слишком меня в этом поддерживает, обычно на прогулке она движется быстро, а я останавливаюсь, чтобы сделать кадр. Кэтрин часто спрашивает, как много теней мне нужно сфотографировать. Но с цифровой фотографией нет нужды строгого редактирования. Я пытаюсь показать, как упростить пространство светом. 

Интерьер монастыря Novy Dvur в Чехии.

О монастырях Все знают мою историю, как я пытался стать буддийским монахом в возрасте 24 лет. Тогда мне казалась блестящей мысль сбежать от неудачного романа в Японию, которая представлялась романтизированной версией Британии. Кроме того, уже подростком я сходил с ума по японской архитектуре XVI века. Все знают, как после нескольких часов мытья пола в японском монастыре, куда меня взяли послушником, я вышел оттуда и никогда не возвращался больше к этой идее. Я провел четыре года в Японии, преподавая английский язык — и тридцать четыре, проектируя архитектуру, похожую на японский монастырь.

Интерьер монастыря Novy Dvur в Чехии

Вообще архитектор — это тот человек, который может легко спроектировать все: от ложки до моста, может делать хоть книги, хоть балетные костюмы. Идею поступить в конкретную архитектурную школу мне подсказал Широ Курамата, когда я был у него в студии, и я последовал его совету. Хотя мне всю жизнь приходится быть очень осторожным, чтобы себя называть архитектором: в Британии человек без диплома (а мое архитектурное образование незаконченное) не имеет права этого делать.

Но я опять оказался слишком нетерпеливым, мне же было уже 30, когда я поступил в архитектурную школу, и мне хотелось начать собственное дело. 

Церковь St. Moritz в Аугсбурге, Германия.

Уже позже, когда меня разыскали монахи-цистерцианцы и заказали проект собственного монастыря (их всего было около 80 человек), я получил бесценный опыт смирения. Я придумал для них, на мой взгляд, потрясающую концепцию, но когда все уже было завершено, они сказали – нет. Надо вот тут и тут переделать. Нам не нравится. Но мне-то все нравилось! И все равно пришлось переделывать. При том, что у них был смехотворный бюджет, и они искали деньги все те годы, пока шла реконструкция монастыря.   

Montauk House.

О минимализме Путь к минимализму был совершенно инстинктивным. С самых ранних лет. Когда я еще был ребенком, мне хотелось свое собственное пространство, отдельное от моих четырех сестер. И чтобы его было много, и чтобы оно было ясное, светлое — без всех этих излишеств, свойственных детству. Честно говоря, когда я наконец начал делать подобные интерьеры для себя и близких, мне в голову не приходило, что от это может захватить других так же, как захватывает меня самого. Мне совсем не нравятся вещи как таковые — то, что в английском называется stuff. Но я люблю хорошие инструменты (tools), неважно для чего — для чертежей или для приготовления пищи. У меня очень мало одежды, я все время ношу одно и то же.

Casa delle Bottere в Тревизо.

О повторении как упрощении Меня часто спрашивают, успокаивает ли меня повторение — в дизайне и архитектуре. Потому что многие проекты выглядят похожими друг на друга. Но я повторение воспринимаю по-своему. Для меня повторение ведет к упрощению, которого я всегда искал во всем. Это не реакция на предыдущие перегруженные деталями течения в архитектуре. Я просто делаю пространства, в которых хорошо себя чувствуешь. По людям, которые входят в мои дома, можно ясно заметить их физическую реакцию. Им там комфортно. Сподручно, удобно. Не более того, никакой реакционной идеологии там нет. Мне часто рассказывают, как люди, для которых я построил дома, меняют свой образ жизни. Но добиваться этого мне до сих пор непросто. Я часто говорю о том, почему так трудно проектировать: все время представляешь себя в этом пространстве, и свою собственную реакцию. 

Частный дом в Лос-Анджелесе.

О балансе С одной стороны, архитектура — это сервис, бизнес. Ее задача — строить дома для людей. С другой стороны, хочется сделать каждое пространство особенным, добавить ему больше смысла. У меня в правильном интерьере возникает два чувства: он одновременно успокаивает и стимулирует. Во всем важен баланс: чтобы кто-то вас подталкивал, но в то же время доверял, приободрял и учил верить в себя.

Дом Фабьена Барона Baron House, Швеция

Подход к проектированию у меня всегда один. Он не зависит от масштаба: будь то ложка с кастрюлей, небольшие частные апартаменты или бутик, отель или монастырь, похожий на небольшой город со всеми соответствующими функциями.  Между прочим, проектировать набор кастрюль было невероятно сложно: когда я взялся за него, даже не представлял все трудности. В 37 деталях этого набора нужно было учитывать каждый крошечный изгиб, и чтоб все друг к другу подходило. Но мне всегда нравилось делать разное с одинаковым отношением к балансу. Начиная с моего первого проекта (это была квартира моей девушки в студенческие годы, а позже — галерея ее босса) и до Музея дизайна я всегда опираюсь на одни и те же принципы. 

Новое здание Музея дизайна, Лондон. House I, Paros.

Когда заканчиваешь проект, никогда по-настоящему его не оставляешь, ты всегда где-то рядом. В процессе строительства со многими клиентами мы стали друзьями, со многими — деловыми партнерами. У меня никогда нет чувства, что построенное мной я больше никогда не увижу.    

Книга фотографий Джона Поусона, основанная на его инстаграме и посвященная цвету. Сборник Spectrum, выпущенный издательством Phaydon, представляет собой чередовании фотографий от белого к черному через цветовой ряд Книга фотографий Джона Поусона, основанная на его инстаграме и посвященная цвету. Сборник Spectrum, выпущенный издательством Phaydon, представляет собой чередовании фотографий от белого к черному через цветовой ряд Книга фотографий Джона Поусона, основанная на его инстаграме и посвященная цвету. Сборник Spectrum, выпущенный издательством Phaydon, представляет собой чередовании фотографий от белого к черному через цветовой ряд

 

 

 

Будем знакомы: Джон Поусон | John Pawson

16 марта 2017 г.

Британский архитектор Джон Поусон – знаменитый минималист – выбрал профессию не сразу. Отец Поусона владел текстильным производством, и сын, единственный мальчик из пяти детей, должен был унаследовать его. Окончив школу, Джон Поусон почти шесть лет проработал на отца, а затем в 1973 году сбежал в Японию, где три года преподавал английский в бизнес-университете города Нагоя. На четвёртый год Поусон оказался в Токио, где стал бывать в мастерских архитектора Кисё Курокавы и дизайнера Сиро Кураматы. Несмотря на то, что молодой британец не был учеником Кураматы, он с интересом наблюдал за экспериментами с материалами, которые тот проводил.

В 1979 году, через год после возвращения из Японии, Поусон в возрасте тридцати лет  поступил в Архитектурную Ассоциацию в Лондоне (АА), а в 1981 открыл собственную практику.

Магистральным движением 80-х были постмодернистские эксперименты с формой, но Поусон был далёк от этого: с самого начала своей практики он исследовал фундаментальные архитектурные категории – пропорции, свет, пространство, а не создавал набор формальных приёмов.

Первой работой Поусона стал интерьер для квартиры, в которой он жил вместе со своей подругой, арт-дилером Эстер ван Ройен. Затем архитектор стал обрастать заказами частных интерьеров и экспозиционных пространств, работу над которыми вёл параллельно.

В какой-то момент одной из специализаций Поусона стали реконструкции существующих зданий. В 90-е на счету его бюро появились объекты разных масштабов: сарай XVIII века в английской деревушке Тилти (Tilty barn), магазин люксовой одежды Джигсоу на лондонской Бонд-стрит (Jigsaw store) и собственный дом архитектора, Pawson house.    

Реконструированный сарай в Тилти, Англия, 1995

Магазин одежды Джигсоу на Бонд-стрит, Лондон, 1996 

Собственный дом – относительно небольшой, но значительный проект Поусона.

Когда архитектор приобрёл трёхэтажное здание XIX века, расположенное в восточной части Лондона, каждый этаж, за исключением последнего, состоял из двух комнат. Два фасада обращены к общественному саду – именно это существенно повлияло на характер дома.

Сценарий вертикального движения по жилищу был изменён: вместо двухмаршевых лестниц появились одномаршевые пролёты, которые сделали план более лаконичным и добавили каждому этажу пространство длиной в пять метров. Английские правила работы с историческими зданиями запрещают изменять фасады, но архитектор придумал занятное решение: подвальный этаж, четвёртый в этом доме, не имеет фасада, выходящего на историческую улицу. А вот его фасад, выходящий в сад, был полностью остеклён – так правила остались ненарушенными.

 

Pawsonhouse – собственный дом архитектора, 1999

Pawsonhouse. Продольный и поперечный разрезы, план этажа, выходящего на улицу (сверху), и план этажа, выходящего в сад (внизу), 1999 

Наиболее известные проекты Поусона сделаны уже в XXI веке: бюро активно работает над частными виллами и многоквартирными домами в разных точках Земли, но знамениты не эти объекты. Среди их реализованных проектов есть монастырь, церковь и музей, благодаря которым бюро прославилось не только в англоязычном мире.

В 1999 году настоятель цистерцианского аббатства Сен-Фонс, расположенного в Бургундии, принял решение о создании монастыря в Чехии – для этого монахи обратились к Джону Поусону.

Цистерцианцы – это крупный католический орден, который когда-то отделился от бенедиктинцев. Идеология ордена построена на глубокой аскезе и созерцательных практиках, в связи с чем цистерцианские монастыри полностью лишены драгоценной утвари и роскошных интерьеров.

В 2004 году по проекту бюро Поусона в богемском местечке Новый Двор появился монастырь, включающий в себя полуразрушенную барочную усадьбу и несколько заброшенных сельскохозяйственных построек. Этот проект стал первым монастырем в Чехии после падения коммунизма.     

Novy Dvur Monastery: макет будущего здания, выполненный мастерской в начале 2000-х 

Монашеская обитель рассматривалась как закрытый город: на её небольшой территории были предусмотрены основные городские программы – церковь, жильё, ремесленные мастерские, фермы, школа и больница, канцелярия для ведения дел, гостиница для паломников.

Образ жизни монахов всецело подчинён природным циклам: они начинают работать с восходом солнца, а заканчивают с наступлением темноты. При этом на монастырь архитекторы смотрели в равной степени как на дом для Бога и для людей: ежедневные ритуалы духа и тела расценивались как одинаково важные. 

Апсида цистерцианского монастыря, Новый Двор, Чехия, 2004 

Из простых наблюдений и из сложной комбинации ежедневных сценариев появился  замкнутый объём, в котором сохранена старая барочная усадьба, а остальные три крыла построены на месте существовавших построек.  

Фасады цистерцианского монастыря, Новый Двор, Чехия, 2004

Интерьеры цистерцианского монастыря, Новый Двор, Чехия 

Заметной реконструкцией в карьере Поусона стала средневековая церковь  Сент-Мориц в немецком городе Аугсбург, выполненная в 2013 году.  Романская церковь XI века перестраивалась в XVIII веке в эпоху барокко, а затем серьёзно пострадала во время Второй мировой войны. В середине XX века церковь была восстановлена, но в начале XXI века встал вопрос об обновлении здания, причём не только в формальном, но и в эстетическом смысле.

Бюро Джона Поусона работало только с интерьером: внутреннее наполнение церкви было заново осмыслено. По желанию церковной общины стены и потолок превратились в ослепительный белый фон, который позволяет ощущать сакральность места. Особое внимание уделено освещению: в оконные проёмы вставлены тонкие пластины оникса, чтобы дневной свет мягко рассеивался. Электрические лучи тоже падают рассеянно: в нишах на стенах и потолке спрятаны светодиоды.

Графичный интерьер построен не только на белом цвете: известняк нежного оттенка, из которого сделаны пол и алтарная часть, а также морёное дерево задают большую шкалу тёплых оттенков, которые меняются в течение дня вслед за освещением. Это минималистичное решение переносит смысловой акцент с материальной среды на уровень восприятия: и стены, и мебель, и скульптуры как бы утрачивают свою самостоятельную ценность – вместо них остаётся только завораживающее ощущение огромной высоты, пустоты, света и неповседневности окружения. 

Церковь Сент—Мориц (St. Moritz Church). Аугсбург, Германия, 2013

Купол церкви Сент—Мориц, 2013

Интерьеры церкви Сент-Мориц 

Осенью 2016 года в Лондоне открылся музей дизайна, расположенный в модернистском здании Института Содружества. Сооружение было построено в 1962 году, оно известно благодаря  своей кровле, выполненной как гиперболоидная конструкция. Именно эта кровля и несущие опоры имеют охранный статус – а значит, не подлежат изменениям.

Значительные и сложные восстановительные работы велись около пяти лет. Этот проект – результат работы нескольких бюро: реставрацией занимались OMA и Allies and Morrison, конструкторскую работу вело бюро Arup, ландшафт вокруг музея разработан командой West 8, а превращением здания в музей руководил Джон Поусон. 

Кровля-гипар, здание музея дизайна, Лондон

Здание музея дизайна, Лондон, 2016 

Фасады здания полностью изменились: существовавшие стены заменили на панорамное остекление, чтобы музей производил эффект открытости и доступности.

Существенно преобразился и внутренний облик: межэтажные перекрытия были частично демонтированы – благодаря этому решению появился большой атриум, который позволяет увидеть эффектную крышу из разных точек здания.  

Все музейные уровни подсвечены по периметру, а контуры лестниц, которые не только соединяют этажи, но и служат рекреационными зонами, также подчёркнуты светом. Как всегда, особое внимание Поусон уделил материалам: светлый дуб и полы из терраццо  создают нейтральное, но отнюдь не холодное пространство. 

Здание музея дизайна, атриум. Лондон, 2016

Музей дизайна, Лондон, 2016 

Стремление к простоте стало авторским стилем: проекты Поусона построены на аскетичных решениях, которые переносят внимание с формы на материальность архитектуры.

Минимализм для Поусона – не стиль, связанный с какими-то конкретными приёмами, а способ размышления о пространстве и о человеческом существовании вообще. Визуальный пуризм поусоновских пространств выводит на первый план нюансы: текстуры и оттенки поверхностей, сочетания материалов, массы тени и света, тактильность окружающих предметов. Простота всего этого превращает его здания в почти медитативные территории, которые могут меняться вместе со своими обитателями – оставаться почти свободными от мебели и цвета, или наоборот заполняться ими. Эстетика простоты для Поусона ценна ещё и потому, что она не связана с модой и временем: простота не может устареть.

Проектируя такие объекты, Джон Поусон не призывает человечество к спартанскому образу жизни – он скорее делится с миром своими представлениями о красоте, которая для него сосредоточена не в конкретных объектах, а в нематериальных вещах. Эти представления Поусон стремится передать через качество среды, которая может дать человеку опыт чувственного восприятия и переживания: его архитектура – это история о создании контекста, в котором простые объекты и материалы вместе со светом, шумом и тактильными ощущениями начинают иметь какое-то принципиально новое значение, и вместе с тем остаются очень традиционными. 

За новыми проектами бюро можно следить на сайте johnpawson.com. А послушать короткое интервью с  архитектором и увидеть, как выглядела его мастерская пять лет назад, можно здесь:

Читайте также:

Будем знакомы: Дэвид Аджайе | David Adjaye
Будем знакомы: Кристиан Керез | Christian Kerez
Будем знакомы: Эдуардо Соуто де Моура/ Eduardo Souto de Moura 

ARB написал Dezeen, чтобы сказать, что Джон Поусон не архитектор

«Патетическая» сторожевая собака архитектуры ставит ультиматум Дезин над историей Поусона

Новости: британский наблюдатель за архитектурой. Совет по регистрации архитекторов был назван «взломщиками» и «жалким» после того, как тело предоставило Дизину 14 дней, чтобы изменить статью, описывающую Джона Поусона как архитектора (+ интервью).

В письме, направленном сегодня, ARB пишет: «До сведения Правления стало известно, что в статье« Церковь Св. Морица Джона Поусона »на вашем веб-сайте www.dezeen.com Джона Поусона называют« архитектором »».

В письме указывается, что Поусон, которого высоко ценят во всем мире за его минималистскую архитектуру, не является зарегистрированным архитектором и поэтому не имеет права использовать название. АРБ имеет право преследовать нарушителей.

«Джон Поусон не является зарегистрированным архитектором и поэтому не должен описываться как таковой», — говорится в письме. «Не могли бы вы подтвердить в письменной форме в течение следующих четырнадцати дней шаги, которые вы предпримете, чтобы соответствующим образом обновить эту статью».

Письмо АРБ Дезин. Нажмите, чтобы посмотреть увеличенную версию

Наша статья началась с предложения: «Минималистическая реконструкция церкви британского архитектора Джона Поусона в Аугсбурге, Германия, включает в себя кусочки оникса над окнами, чтобы рассеивать свет более мягко в пространстве».

Тем не менее, поскольку Дезин называл Поусона архитектором, а не самого Поусона, претендующего на то, чтобы быть архитектором, мы связались с АРБ, чтобы спросить, есть ли у тела какая-либо сила, чтобы заставить нас изменить нашу историю.

«Мы весьма ограничены в том, что можем сделать», — призналась Сара Профессиональная администратор профессиональных стандартов ARB, написавшая письмо. «Это не значит, что мы собираемся взять тебя в суд или что-то в этом роде».

Но Лоукс заявил, что Дезин «в общественных интересах» использовать альтернативное описание для Поусона, и предложил «архитектурного консультанта».

Лоукс признал, что, поскольку в студии Поусона работает хотя бы один зарегистрированный архитектор, мы можем использовать фразу «архитекторы Джона Поусона» для описания компании Поусона, но не «архитектор Джона Поусона» для описания Поусона как личности.

Поусон учился в Архитектурной ассоциации в Лондоне, но не завершил длительный период обучения, необходимый для получения квалификации архитектора — обязательное условие для получения возможности зарегистрироваться в ARB.

Однако Поусон избегает называть себя архитектором, несмотря на всемирно известную архитектурную работу, которая включает в себя дома, жилые дома и церкви. Он также проектирует будущий дом лондонского Музея дизайна.

Наша статья о церкви Святого Морица Поусона привела к появлению письма от АРБ.

«Это немного взломщики», сказал менеджер офиса Поусон Хлоя Хансон. «Он никогда не заканчивал учебу. Вот почему ему нельзя говорить, что он архитектор».

«Все это кровавая шутка», — сказала Аманда Байе, редактор британского архитектурного журнала Building Design. «Он такой же архитектор, как и Ричард Роджерс. Все это знают».

В прошлом году ARB извинилась перед Байе за то, что написала ей, что ее публикация не может описать всемирно известных архитекторов Ренцо Пьяно и Даниэля Либескинда как архитекторов, поскольку они не были зарегистрированы в Великобритании.

«Все, что они могут сделать, — это бегать за веб-сайтами для того, чтобы называть людей архитекторами, а не искать крупные фирмы, которые не платят своим сотрудникам, ведут себя некомпетентно или ставят под сомнение профессию», — добавил Байе. «Это жалко.»

ARB был создан в 1997 году для регулирования профессии, после введения нового законодательства, защищающего титул «архитектор» в Великобритании. Законодательство запрещает кому-либо использовать титул «архитектор» в бизнесе или на практике, если только он не зарегистрирован в ARB.

Вот запись интервью между редактором Dezeen Роуз Этерингтон и администратором профессиональных стандартов ARB Сарой Лоукс:

Роуз Этерингтон: Почему мы не можем называть Джона Поусона архитектором?

Сара Лоукс: Это потому, что мы работаем в соответствии с Законом об архитекторах 1997 года, и в рамках этого закона — фактически это раздел 20 этого закона — он специально защищает титул «архитектор», и поэтому для того, чтобы человек мог использовать тот титул, который ему нужен зарегистрироваться у нас в АРБ.

Таким образом, это защищено законом, но действие, как я думаю, я упомянул в своем письме, является очень конкретным, и оно защищает только «архитектор / архитектор», тогда как производные «архитектура» и «архитектурный» не защищены законом, поэтому мы не не имеет юрисдикции над ними.

Роуз Этерингтон: Как мы должны относиться к Джону Поусону в этом случае?

Сара Лоукс: Я бы предложила «архитектурного консультанта». Пока это конкретно не относится к «архитектору», это нормально — там нет ничего противозаконного.

Роуз Этерингтон: Зарегистрирована ли его практика, или проблема с ним как с личностью?

Сара Лоукс: Мы регистрируем человека, насколько я знаю, я не думаю, что его практика зарегистрирована … Могу ли я просто получить свои файлы, если все в порядке? Один момент.

Я посмотрел, и я только что искал. Как я уже сказал, как правило, это люди, которые регистрируются в соответствии с этим актом, поэтому я только что провел общий поиск практики и имени Джона Поусона, и это действительно вызывает мистера Бенджамина Коллинза, так что на самом деле вы правы в смысле практики можно назвать архитекторами, потому что есть зарегистрированный человек.

[Вопрос] будет конкретно связан с тем, что [Джона Поусона] называют архитектором или называют архитектором.

Роуз Этерингтон: Саму практику называют Джоном Поусоном — поэтому мы могли бы сказать, что «архитекторы Джона Поусона завершили церковь», но мы не могли бы сказать, что «архитектор Джон Поусон завершил церковь»?

Сара Лукс: Вот и все. Если это имеет смысл. Это довольно конкретно в том, что мы можем позволить, а что нельзя. Но, как я уже сказал, поскольку я нашел этого мистера Бенджамина Коллинза, который зарегистрирован на практике, в этом смысле можно сделать ссылку на «архитекторов» как на практику, а не на того, чтобы мистер Джон Поусон был архитектором в отдельности.

Роуз Этерингтон: То есть мы могли бы сказать «архитекторы Джон Поусон», хотя там был только один зарегистрированный архитектор?

Сара Лукс: Да.

Роуз Этерингтон: Имеет ли значение, если человек, который является зарегистрированным архитектором, работал над проектом, о котором мы говорим?

Сара Лукс: Не по существу, нет. По сути, он является архитектором на практике, поэтому он может использовать этот титул, и эту практику можно назвать архитекторами.

Это было бы хорошо, потому что не существует какого-либо конкретного регулирования в отношении множественного числа или чего-либо подобного в отношении «архитекторов / архитекторов». И да, это было бы хорошо в этом контексте.

Роуз Этерингтон: Я внимательно изучил направленное вами руководство в формате PDF, но в данном случае это не Джон Поусон, называющий себя архитектором, а мы, медиа-организация.

Сара Лоукс: Совершенно верно, и поэтому, по сути, я обратилась к вам напрямую, потому что это не он сам делает это самостоятельно, но это все еще неточный способ описать его, потому что он не зарегистрирован у нас и он не архитектор. Поэтому в этом смысле я обратился непосредственно к вам, а не к нему лично.

Роуз Этерингтон: Так это он отвечает за то, как он говорил?

Сара Лоукс: Не так важно, когда речь заходит о вашем веб-сайте или публикации, потому что он не является активным архитектором. это немного отличается, если вы понимаете, о чем я. Но мы по-прежнему обязаны связаться с издателем или автором, чтобы сообщить вам, что это описание является неточным.

Роуз Этерингтон: Есть ли шанс, что из-за того, что мы написали, у Джона Поусона будут какие-то проблемы?

Сара Лукс: Нет, поэтому я и связалась с вами напрямую, но мы бы не связались с ним.

Роуз Этерингтон: Если бы мы не исправили статью, что бы тогда произошло?

Сара Лукс: Ну, мы весьма ограничены тем, что мы можем сделать, чтобы быть честными. Это не значит, что мы собираемся взять тебя в суд или что-то в этом роде. Но мы бы хотели сказать, что в общественных интересах было бы лучше описать его как альтернативу. Потому что в этом смысле это вводит в заблуждение, потому что он не архитектор.

Роуз Этерингтон: Когда вы говорите, что это не в общественных интересах, что вы подразумеваете под этим?

Сара Лукс: Поскольку он не зарегистрирован у нас, он не подпадает под нашу юрисдикцию, и, поскольку мы являемся регулирующим органом, и, вы знаете, архитекторы привлекаются к ответственности и должны соблюдать наш кодекс поведения, а также правила и инструкции, которые мы отправиться

Поэтому, когда человек не является архитектором, он не попадает под нашу юрисдикцию, и там нет такой защиты для публики.

Роуз Этерингтон: Итак, если Джон Поусон собирается называть себя архитектором, вы можете преследовать его, но на самом деле у вас нет полномочий сделать это для публикации?

Сара Лоукс: Нет, это не может быть решено таким же образом.

Роуз Этерингтон: Изменит ли это то, что мы не были в Великобритании?

Сара Лукс: Я думаю, что это так. Тот факт, что если вы находитесь в Великобритании, то есть то, что, если это британский бизнес или публикация, он должен придерживаться положений закона, в то время как если бы он находился за пределами Великобритании, он не упал бы под нашей юрисдикцией и законностью.

Роуз Этерингтон: Но нет никакой законной причины, почему мы все равно должны соблюдать?

Сара Лукс: Нет, мне очень трудно сказать, что ты должен это сделать. Но наша работа заключается в том, чтобы информировать публикации и веб-сайты о правильном способе описания личности, поскольку это защищенное название.

Поэтому мы стараемся и делаем все возможное, чтобы обеспечить максимально точное описание отдельных лиц. Следовательно, почему мы связываемся с вами напрямую, если что-то подобное доводится до нашего сведения.

Роуз Этерингтон: Как кто-то может претендовать на звание архитектора по вашим правилам?

Сара Лукс: Они должны пройти процесс регистрации у нас. Я не мог дать вам все подробности сам, потому что это на самом деле подпадает под критерии моей регистрационной команды, но это примерно семь лет обучения и подготовки, чтобы действительно иметь право зарегистрироваться у нас в ARB.

Насколько я знаю, есть часть I, II, III, а последняя часть — это экзамен, чтобы человек мог сдать экзамен и дать ему возможность зарегистрироваться.

Роуз Этерингтон: Есть ли плата?

Сара Лоукс: Саму плату я не уверен на 100%. Когда мы сказали об экзамене, я знаю, что это более 1000 фунтов стерлингов, но когда человек имеет право зарегистрироваться у нас, взимается ежегодная плата за удержание. В этом году это 98, 50 фунтов стерлингов, поэтому им нужно оставаться в реестре.

Роуз Этерингтон: Могут ли люди уйти и вернуться?

Сара Лоукс: Да, вы можете выйти из реестра и вернуться в любой момент, но есть разница, если вы вернетесь в течение двух лет, им не нужно будет предоставлять доказательства непрерывного профессионального роста, в то время как если это более двух лет Период они должны показать доказательства этого.

Архитекторы в инстаграме: пять аккаунтов, на которые стоит подписаться

Инстаграмы известных архитекторов не всегда посвящены монументальным зданиям и городским ландшафтам, однако часто указывают на неочевидные источники вдохновения. Минималистичные фасады, индустриальные постройки и отголоски совмоды по всему миру — рассказываем про наиболее примечательные аккаунты.

Норман Фостер

Норман Фостер, чьи проекты недавно заподозрили в сходстве с советской архитектурой, завел инстаграм-аккаунт сравнительно недавно (в 2017 году) и регулярно выкладывает фотографии. На них не только многочисленные проекты архитектора и кадры из путешествий, но и источники вдохновения британского классика. Две основных составляющих инстаграм-эстетики Фостера — широкие пространства и монументальные конструкции; эти же компоненты характеризуют и его архитектуру.

Джон Поусон

Британский архитектор Джон Поусон известен своими минималистичными зданиями и лаконичными интерьерами, а самые известные проекты Поусона — например, новое здание Музея дизайна в Лондоне — отличаются необычными цветовыми решениями. Сам архитектор несколько лет назад написал целую книгу о цвете, а в качестве иллюстраций к ней послужили фотографии из инстаграм-аккаунта архитектора: Поусон увлекается съемками с 25 лет. Основной фокус — на деталях фасадов и элементах интерьера, снятых в той же минималистичной манере с вниманием к оттенкам.

В активе Дэвида Чипперфильда — более ста проектов от Берлина до Токио, многие из которых отмечены престижными архитектурными наградами, а в настоящий момент бюро архитектора занимается реставрацией здания Центрального телеграфа в Москве. Основные источники вдохновения ученика Нормана Фостера — индустриальные постройки начала ХХ века и хай-тек-архитектура, однако в фотографии Чипперфильд делает акцент не только на архитектуре, но и на незаметных элементах повседневности. Стоит подписаться на аккаунт хотя бы из‑за подписей к картинкам: таких как «смотрите, мы построили первое с 1960-х здание, выглядящее как в 1960-х».

Сэм Джейкоб

Сэм Джейкоб известен не только как успешный архитектор, но и как теоретик — его основная работа «Архитектура как воссоздание» переведена на несколько языков, включая русский. Книга Джейкоба — анализ современного состояния архитектуры, которое (на первый взгляд) основывается на непрерывном повторении классических форм, ведь появление новых стилей приводит к копированию существующих. Несмотря на ироничный тон повествования, Джейкоб оценивает современную архитектуру скорее положительно. У себя в инстаграме он выкладывает неприметные городские постройки, которые зачастую повторяют паттерны куда более известных зданий.

Куба Снопек

Польский архитектор Куба Снопек — исследователь советской архитектуры и автор книги о Беляево. В инстаграме он среди прочего постит фотографии из многочисленных путешествий (по крайней мере до пандемии), на которых можно найти отголоски советских архитектурных стилей в самых неожиданных локациях — например, новых кварталов Стокгольма. Бонусом — разнообразная архитектура с постсоветского пространства.

Подробности по теме

«Все необычное становится формулой глобализации»: как инстаграм меняет архитектуру

«Все необычное становится формулой глобализации»: как инстаграм меняет архитектуру

Fusital: дверная ручка от известного архитектора Джона Поусона

Дверная ручка для известного архитектора Джона Поусона h458 JP1 две тысячи Fusital Valli & Valli

Остановитесь на минуту, чтобы изучить каждую деталь минимализма Джона Поусона

• h458 JP1 Две тысячи — пара ручек на розе;
• Этот продукт продается с отделкой: выбор;
• Рукоятка авангардной архитектуры;
• Ручка архитектора: Джон Поусон;
• Коллекция ручки: JP1 Duemila Valli & Valli;
• Материал ручки: латунь.

Архитектор Джон Поусон не питает иллюзий, что его архитектурная философия спасает нас от повседневных забот. Однако ему нравится думать, что его пространство мира и спокойствия, а также его дизайнерские объекты могут, по крайней мере, сделать нас более внимательными к мелочам.

Мир и спокойствие: откройте для себя ручку Джона Поусона С тех пор как он посетил Японию в 25 лет, его упрощенный и функциональный подход к космосу и свету привлек внимание международного стиля к иконе моды Calvin Klein. Стиль его дизайна отличается простотой, которая сублимирует до самого необходимого. Pawson’s — это минимализм дзен, который простирается между миром и спокойствием.

Разработано архитектором Джоном Поусоном: минималистский по своей природе Дизайнер и архитектор Джон Поусон известен своей минималистской эстетикой, которая охватывает такие темы, как пространство, пропорции, свет и материалы. Поэтика дома всегда была в центре его архитектурного дизайна, как и другие «домашние» здания, такие как Музей дизайна в Лондоне, дом английского дизайна: любовь, которая идет из космоса в объект дизайна.

«Минимализм не определяется правильностью того, что есть богатство».
Джон Поусон

Прочитайте размеры этой архитектурной ручки Прочитайте измерения перед покупкой ручки: они в миллиметрах.

Основные отделки минималистской архитектуры Выберите отделку ручки Fusital:

1. Атласный хром;
2. Полированный хром.

Какое отверстие для ключа вы предпочитаете? Выберите отверстие для ключа вашей ручки Valli & Valli.
Свяжитесь с нами, если вам нужна туалетная версия или без насадки.

Посетите всю коллекцию ручек Джона Поусона Откройте для себя всю коллекцию Compasso Fusital на Windowo с ручками для дверей и окон.

Fusital Valli & Valli: фирменные ручки известных дизайнеров и архитекторов Fusital — это коллекция Valli & Valli, посвященная ручкам, подписанная известными дизайнерами и архитекторами . Впервые имена, такие как Франко Поли, Заха Хадид, Гае Ауленти, Ахилле Кастильони, Фрэнк Гери и Ренцо Пиано, объединяются, чтобы изменить дизайн ручки. Как и в современной лаборатории эпохи Возрождения, Valli & Valli переопределяет превосходство итальянского стиля.

Пустота и минимализм: квартира для одиночества

Британский дизайнер Джон Поусон (John Pawson)

Британский дизайнер Джон Поусон (John Pawson) применил свою фирменную минималистичную эстетику к квартире Барбикана, которая просто устроена вокруг жилого объема, отделанного древесиной.

Британский дизайнер Джон Поусон (John Pawson)

Расположенный в лондонском поместье Барбакана, объект был отремонтирован с использованием бледных поверхностей и небольшого количества мебели. Архитектор Джон Поусон пояснил свою концепцию пустоты так: «Архитектурное переосмысление пространства началось с идеи разделения всего до состояния пустоты и использования трех осей от базовой структуры для формирования новой геометрии».

Британский дизайнер Джон Поусон (John Pawson)

До перепроектирования Поусона квартира содержала лабиринт комнат, которые были полностью объединены архитектором, чтобы создать единое жилое пространство открытой планировки. В его центре находится большой квадратный объем, изготовленный из беленого клена. Он включает в себя кухню, в которой есть белые шкафы без ручек, и рабочую зону, где жильцы могут работать дома.

Британский дизайнер Джон Поусон (John Pawson)

Полнометражные шкафы были встроены во все помещения, так что личные вещи можно убирать, а не загромождать жилые помещения. Центральный блок также помогает частично скрыть одну спальню квартиры — в ней ранее было четыре.

Британский дизайнер Джон Поусон (John Pawson)

Деревянная изголовье кровати и каркас кровати были прижаты к угловой стене, направляя линии взгляда на окружающий городской пейзаж. Фигурка Будды изображена на толстом мраморном постаменте в углу комнаты, одном из пяти личных предметов, которые клиенты хотели выделить в своем доме.

Британский дизайнер Джон Поусон (John Pawson)

Три произведения искусства и напольные часы, как надеется Поусон, послужат «путевыми точками» в этом редком интерьере. На другой стороне центрального блока находится гостиная, которая оформлена диваном с деревянным каркасом из дуба и журнальным столиком из мрамора Carrera. 

Британский дизайнер Джон Поусон (John Pawson)

Эти материалы также использовались для изготовления обеденного стола, который можно перемещать по разным точкам квартиры. Поверхности повсюду окрашены в белый цвет, а пол выполнен в сером цвете, что является тонким поклоном бетонному фасаду здания. 

Британский дизайнер Джон Поусон (John Pawson)

Проектируя более 30 лет, Джон Поусон в последние месяцы создал интерьеры в стиле галереи для магазина аксессуаров в Милане и выпустил итерацию масляной лампы.

Британский дизайнер Джон Поусон (John Pawson)

Картинная поза – Газета «Ъ» Украина – Коммерсантъ

Премьера \ балет

В Opera Bastille под конец сезона представили мировую премьеру балета «Анатомия чувства» британского хореографа Уэйна Макгрегора. Свою новую работу он посвятил художнику Фрэнсису Бэкону. Подходящая музыка нашлась у композитора Марка Энтони Тернеджа — сочинение «Кровь на полу» (Blood of the Floor) названо как одноименная картина Бэкона. Над сценографией, светом и костюмами трудилась уже проверенная Макгрегором команда — Джон Поусон, Люси Картер и Мориц Жунже. С ними он работал и над своим знаковым балетом «Chroma». Рассказывает МАРИЯ СИДЕЛЬНИКОВА.

Для 41-летнего законодателя хореографических мод Уэйна Макгрегора — руководителя собственной Random Dance Company и резидента-хореографа Лондонского королевского балета — это второй опыт работы с труппой Парижской оперы. Четыре года назад, впечатлившись идеями Чарльза Дарвина, он сочинил балет «Genus». Теперь источником вдохновения английского хореографа стали картины его соотечественника Фрэнсиса Бэкона.

Огромное сценическое пространство Opera Bastille архитектор Поусон разделил двумя вертикальными подвижными пластинами. В зависимости от того, какое положение они занимают, меняются перспектива и объем сцены. Базовый серый (кураторы утверждают, что это идеальный цвет для представления картин художника) принимает оттенки бэконовских полотен — от грязно-желтого до густо-красного и едкого зеленого. С помощью света выстраиваются и оптические эффекты. Иногда, чтобы разглядеть танцовщиков, приходилось продираться взглядом то сквозь мелкую сетку, то сквозь стеклянные грани.

Композицию балета задает музыка Марка Энтони Тернеджа. Его камерное сочинение для джазового квартета и ансамбля «Кровь на полу» состоит из девяти частей. Агрессивный скрежет, пессимистичная монотонность, мелодичная текучесть, игривый джаз — каждой музыкальной теме соответствует хореографическая зарисовка. Но на сцене не оживают картины художника. И интимных подробностей из его бурной биографии также ждать не приходится: нарративные балеты не входят в сферу интересов интеллектуала Макгрегора.

Весь свой балет — с первого дуэта, в котором Жереми Белингард и Матиас Эйман, одержимые животными инстинктами, постепенно сходятся в смертельной схватке, и до финала, где безликие части тел, копошащиеся в приглушенном свете, объединяются в медитативной оргии,— хореограф Макгрегор подчиняет культу тела. Фигуры артистов находятся в постоянном напряжении, но, следуя воле хореографа, то и дело распадаются на изолированные части, каждая из которых следует своей собственной программе.

Эта странная пластика, в которой сплелись компьютерные технологии с техниками Уильяма Форсайта и Мерса Каннингема, выгодно смотрится на закаленных ежедневным классом телах балетных танцовщиков оперы, облаченных лишь в майки и плавки. Плюс эффектные запредельные растяжки, животная чрезмерность, откровенная сексуальность. Анатомия здесь затмевает не только чувства, но и самого Фрэнсиса Бэкона.

В том, что выбор хореографа пал на Бэкона, нет ничего удивительного: перекрученные, искореженные мутанты, в которых с трудом угадывается человеческое тело, всегда были темой его «уродливых картинок». А для Макгрегора физические трансформации стали неисчерпаемой жилой для творческих поисков. И привлекли его не только телесные видоизменения, но и то, что им предшествовало. Царившие в ателье Бэкона хаос и сор, из которых рождались многомиллионные шедевры, показались ему сродни процессу создания хореографического полотна.

Джон Поусон проектирует свою собственную домашнюю ферму в Котсуолдсе

Домашняя ферма — это второй дом в минималистском стиле, спроектированный самим Джоном Поусоном в Котсуолдсе, Англия, с тремя кухнями, но без беспорядка.

Джон Поусон, британский дизайнер, известный своим минимализмом, превратил фермерский комплекс, построенный в 1610 году, в семейное убежище в английской сельской местности.

Его характерный минималистский стиль, отраженный в проектах, включая недавний ремонт квартиры в Барбакане и нового здания Музея дизайна в Лондоне, является продолжением его личного вкуса, сказал он Dezeen.

«Я думаю о себе, когда проектирую дома для других людей», — сказал он. «Думаю, люди приходят ко мне, потому что, может быть, им нравится то, что я делаю».

Коллекция построек включала фермерский дом и сарай с избушкой и конюшней. Джон Поусон преобразовал здания, соединив сарай с фермерским домом, чтобы создать дом длиной более 45 метров.

«Это возвращало места к тому, чем они были, а затем смотрело, как их занять», — сказал он.

Поскольку дом был таким длинным, он решил установить кухню в каждом конце здания вместе с третьей кухней в отдельном гостевом доме.

Жена Джона Поусона, Кэтрин Поусон, очень хорошо готовит, и вместе они пишут поваренную книгу, основанную на Home Farm.

Летом они в основном используют кухню в конце амбара, который находится ближе к саду и пруду, если они хотят выносить еду на улицу.

Зимой они используют меньшую и более уютную кухню в конце фермы, хотя в обеих есть камины. Кухня в гостевом доме меньше, для приготовления кофе и закусок.

Однако любимая комната Поусона — кладовая.«Это довольно мило», — сказал он. Полки из белого мрамора без видимых опор ».

Создание ощущения пространства было важным для Джона Поусона, который спроектировал Home Farm для размещения своей семьи.

«Единственное, что я когда-либо хранил, — это фотографии», — говорит Джон Поусон.

«Мы хотели сделать его привлекательным для троих взрослых детей, чтобы увидеть их побольше. На самом деле это сработало слишком хорошо», — сказал он.

«Даже если они все придут одновременно, есть место, где можно уйти от людей».

Джон Поусон выбрал дополнительные, но современные материалы для новых пристроек к зданию, таких как многослойный бетон, используемый для соединения сарая и фермерского дома.

«Мы обнаружили местный заполнитель, поэтому он похож по цвету на камень Котсуолд, хотя это современный бетон и полосы», — сказал он. «Мы положили бетонный пол из терраццо такого же серого цвета».

Вяз использовался для изготовления оригинальных деревянных элементов фермерского дома 17-го века, но стал редкостью с появлением голландской болезни вяза в 1960-х годах.

Лесозаготовительная компания, которую нанял Джон Поусон, смогла добыть несколько деревьев вязов, которые были срублены, чтобы сдержать болезнь, и которые были использованы для кухонных полов.

Для отделки стен и потолка вместо краски использовалась «дышащая» известковая штукатурка. Практическое решение также способствовало созданию бледных, минималистичных интерьеров.

«Это своего рода красивый розово-белый цвет», — сказал Джон Поусон.

В то время как Джон Поусон отвечал исключительно за архитектурные решения, Кэтрин Поусон имела больше права голоса при оформлении интерьера.

Джон Поусон переводит квартиру в Барбакане до «состояния пустоты»

«Очевидно, у Екатерины были очень сильные взгляды», — сказал он. «Ей нравятся шторы и диваны, так что приходится идти на компромисс».

Хотя Джон Поусон заявляет, что не любит диваны, считая их «неуклюжими», он признает, что при определенных условиях он признает, что они находят свое применение в домашних условиях.

«Я очень люблю спать на них после обеда.«Есть бесконечное количество фотографий, на которых я сплю на диванах, чтобы доказать, что они мне действительно нравятся», — сказал он.

«Она купила очень красивый шведский диван в стиле Густавиана 18 века, который довольно прост. И на нем тоже можно спать».

во всем интерьере Поусон сохранил свой фирменный минимализм там, где это возможно.

«Там очень мало вещей», — сказал он.

«Думаю, я привык к этому, но вы можете видеть лица людей, когда они смотрят по сторонам. В нем нет ничего лишнего.Достаточно, чтобы сидеть, и достаточно, чтобы зажечь », — продолжил он.

«Очевидно, что когда вы готовите, вещи используются и выносятся, но это так приятно, когда вы их приводите в порядок, что мне это нравится. Но не все такие аккуратные, как другие. Чисто.»

Хотя Поусон планировал использовать Home Farm для работы, когда приступил к проекту семь лет назад, создаваемая им расслабляющая атмосфера слишком всеобъемлющая.

«На улице так тихо, нет ни шума дороги, ни пилонов.Внутри я подавил все механические шумы », — сказал он.

«Как только я прихожу туда, я полностью выключаюсь. Это потрясающе. Это как массаж, когда только что приехал.

Главный дом пары находится в лондонском районе Ноттинг-Хилл, который он спроектировал вместе со своим офисом на Кингс-Кросс.

Джон Поусон основал свой офис в Лондоне в 1981 году. Он так и не получил официального архитектурного образования, поэтому официально не признан архитектором в Великобритании. Недавно он спроектировал деревянную часовню для велосипедистов в Германии и превратил монастырь в Тель-Авиве в отель.

Фотография сделана Гилбертом Маккаррагером.

Интерьер минималистских кухонь Cotswolds от архитектора Джона Поусона — да, их три

Архитектор и дизайнер, стоящий за такими громкими проектами, как недавно открывшийся West Hollywood Edition и Лондонский музей дизайна, Джон Поусон известен своим легким, минималистичным штрихом . Бледный лес. Чистые линии. Ни в коем случае не набитый диван. И новый загородный дом в Котсуолде, который он делит со своей женой-дизайнером интерьеров Кэтрин, ничем не отличается — о чем свидетельствует их последний проект Home Farm Cooking (Phaidon).Книга из 100 рецептов — от дурака из крыжовника до паппарделле из оленины — демонстрирует их деревенский, сдержанный дом, а также блюда, которые они там готовят.

Домашняя ферма, Оксфордшир, Англия.

Это не первый набег Джона на кулинарные книги. Двадцать лет назад архитектор сотрудничал с кулинарным писателем Энни Белл над публикацией Living and Eating, , в которой его сдержанная эстетика сочеталась с простыми в приготовлении рецептами. Игра 2001 года стала культовой классикой, вдохновив на создание второй версии.На этот раз речь идет о проекте Кэтрин, посвященном минималистскому дому (и, конечно же, кухне), который они создали в Котсуолдсе. «Мы подумали, что двадцать лет спустя, пришло время заняться новым делом», — сказала Кэтрин по телефону из их дома в Котсуолдсе.

Сарай столовая весной.

В конце концов, у них был этот сказочный новый дом с тремя кухнями. При преобразовании комплекса, первоначально построенного в 1610 году, Джон соединил фермерский дом с соседним сараем, чтобы сформировать одну длинную конструкцию, объединяющую кухню на каждом конце, а также внутри гостевого дома.«В итоге у нас было три кухни, потому что она такая удлиненная, — объясняет он. «И кухни в фермерском доме, и в амбарах имеют открытую планировку, со своими кухнями, обеденными зонами и зонами отдыха в одной длинной линии.

Амбарная кухня.

«На кухнях совершенно разная атмосфера, — говорит Екатерина. «Кухня в амбаре очень высокая и может вместить до 24 человек, а кухня в фермерском доме — уютная и с низкими потолками». Зимой они используют более уютную кухню фермерского дома — место, где раньше располагалась молочная ферма.Летом они переезжают в амбарную кухню двойной высоты с окнами от пола до потолка, открывающими пространство на улицу. Вяз бегает по всем этажам кухни.

Из праздничного зимнего обеда: Жаркое из говядины с йоркширским пудингом и соусом из хрена.

По всему дому Джон создавал урезанные пространства, в которых «глаз чувствует себя так же комфортно, как и тело», а Кэтрин руководила разработкой мебели и интерьеров, включая определенные предметы, в частности посуду, которые Джон спроектировал сам.«У меня есть постоянная программа по созданию новых вещей», — с энтузиазмом говорит он. «Я могу экспериментировать здесь так, как не могу экспериментировать с клиентами. Это стало своего рода лабораторией ».

Обложка Домашняя кулинария, — новая поваренная книга Джона и Кэтрин Поусон.

Эта своего рода лаборатория теперь задокументирована в новой кулинарной книге архитектора и дизайнера интерьеров, которая, по словам Кэтрин, «предназначена для обмена идеями», — говорит Кэтрин. «Мы даем людям эту книгу как источник вдохновения», — заключает Джон.»Это отражение того, кто мы есть».

Внутри загородного дома Джона Поусона | Архитектура

Проезжая по невысоким холмам за пределами Мортон-ин-Марш, типичной деревни Котсуолд, я был слегка обеспокоен тем, что найду фермерский дом Джона Поусона по тому редкому адресу, который мне дали. Мне не о чем беспокоиться. Поусон, вероятно, самый влиятельный британский архитектурный дизайнер своего поколения, на протяжении 40 лет был бичом минимализма в виде коробки для шоколада и ситца. Я прохожу мимо полдюжины фермерских домов в различных состояниях придуманной живописности, прежде чем я дойду до того, которое мгновенно выделяется сдержанной строгостью оконных линий, углом ограненного камня и четким переходом лужайки и гравия.Я не знаю, что в точности противоположность ветхости, но Поусон знает.

Шесть лет назад он и его жена Екатерина купили здесь хозяйственные постройки. Они принадлежали соседней молочной ферме, состоящей из девяти братьев и сестер, двое из которых, холостяки в возрасте 80 лет, прожили с ними всю свою взрослую жизнь. Братья жили по спальне и импровизированной кухне в одном из пристроек к оригинальному дому 17-го века. Остальные комнаты и сараи были заполнены старыми фермерскими инструментами и барахлом и украшены обоями неопределенного года изготовления вина.Их больше нет.

После краткого знакомства с европейским вязом и необработанной нержавеющей сталью его идеально выдолбленной кухни, Поусон, мальчику 70 лет, сначала прогуливает меня по средневековому пруду с карпами, рядом с которым расположены здания. Он убрал 500 грузовиков ила из пруда, когда-то бывшего заповедником местного монастыря, и добавил кембриджский пант из красного дерева. «Кэтрин всегда мечтала о месте в деревне, но я был счастлив в Лондоне», — говорит Поусон о решении купить это место.Его жена попросила агента по недвижимости прислать ей подробную информацию о покрытых розами коттеджах, но среди них был и этот, с его 24 акрами древних и внесенных в список «гребневых и бороздчатых» полей. Поусон взглянул и подумал: это больше похоже на это.

«Мы, очевидно, одержимы деталями»: Поусон видит в доме не только дом, но и манифест. Фотография: Гилберт Маккаррагер

«Старые братья сделали хлебную печь своей телефонной будкой. У них был пресс для сидра, — говорит он. Когда он впервые поднялся на чердак, Поусон обнаружил комнату, в которую никто не заходил уже полвека и которая была заполнена от угла до угла паутиной, освещенной лучом солнечного света.Его большим сожалением было то, что он по ошибке попал в эту паучью область без своей обычно вездесущей камеры.

За шесть лет, прошедших с тех пор, он разобрал и благосклонно приказал зданиям, внесенным в список II степени, использовал рейку и штукатурку для стен, пять эпох глиняной черепицы для крыш и использовал свою надежную палитру местного камня — в полы из терраццо — строганная резьба по дереву, итальянский мрамор и как можно меньше других. Здание теперь занимает свое место в новой монографии десятилетней работы, которая включает Музей дизайна Поусона в Лондоне, цистерцианское аббатство в Венгрии, отель Jaffa в Тель-Авиве и его убежище Life House в сельской местности Повис.(Поусон любит говорить, что работает «над всем, от ложки до монастыря».)

Он видит в доме Котсуолд не только дом, но и манифест. Поусона всегда стимулировали домашние. Его прорывный проект по созданию строгих геометрических форм в квартире его первой жены Хестер ван Ройен утвердил его эстетику. Дом в западном Лондоне, который он создал за викторианским фасадом в Ноттинг-Хилле, был определяющим интерьером 1990-х годов, начав с двухуровневых потолков и аскетичных кухонь, которые плавно переходили в сады через высокие стеклянные стены.

Домашняя ферма — это более экологичное, сельское воплощение догмы «меньше значит больше». Он предваряет краткую заметку о здании в своем урезанном дневнике — один абзац и три изображения на каждый месяц — цитатой Генри Торо: «Делайте то, что любите. Знай свою собственную кость; грызть его, закапывать, раскапывать и грызть до сих пор ».

Когда он гуляет со мной по только что обглоданным объемам своего дома — с его тройным остеклением, спокойствием и радостью от перспективы (есть момент, который позволяет вам увидеть всю светотеневую длину недавно подключенного 50-метрового интерьера. ) — он обращает внимание на ее открытый характер: необработанная нержавеющая сталь толщиной 10 мм на рабочих поверхностях и оконных рамах, на которых видны водяные знаки литейного процесса.Нежные оттенки известковой штукатурки стен.

Home Farm снаружи, показывая, как здания расположены вокруг средневекового пруда с карпами. Фотография: Гилберт Маккаррагер

«Мы, очевидно, одержимы деталями», — говорит он. «А потому, что это мое собственное место, возможно, даже в большей степени. Хотя очевидно, что это последняя работа, над которой кто-либо в офисе хочет работать — дом босса ».

Прежде чем встретить Поусона, вы опасаетесь, что он может быть таким же строгим, как его цельные кухонные шкафы, но он легко переносит любые манипуляции с контролем, создавая ощущение того, что его работа серьезна, поэтому он не должен быть таким (его комнаты разделяют это чувство, превращение обеденных столов в единое целое, как декорации для общего удовольствия).

Он вырос в большом доме недалеко от Галифакса, на краю болот. Его семья владела текстильным бизнесом, который был официально зарегистрирован до начала промышленной революции. План заключался в том, чтобы он в конечном итоге приложил руку к его управлению, но это длилось, пока ему не исполнилось 24 года, и он поехал в Японию. «Тоска всегда доходила до Лондона», — говорит он. «Но очевидного маршрута не было, поэтому я сбежал и вместо этого отправился вокруг света. Я начал в Японии и никогда не уезжал ». Ему было 30, когда он добрался до Лондона, к тому времени семейным бизнесом управляла его сестра (в конце концов, как и все эти текстильные фабрики в Галифаксе, они были распроданы и закрыты).

Идея Японии возникла после просмотра фильма Тони Ричардсона о мастере дзен-буддизма. «Это было так изысканно снято, монахи практикуют кендо на рассвете и все такое, я подумал:« Бля, вот оно, я пойду туда и стану просветленным »». Это был 1973 год. Поусон продержался полдня в дзен. монастырь, куда его поставили на работу по уборке. Однако он увидел достаточно в Японии, чтобы заставить его отказываться от возвращения в Галифакс, и в конце концов обнаружил свое настоящее призвание, когда провел год — «в основном стараясь не мешать» — в студии великого японского дизайнера Широ Кураматы.Он вернул в Лондон дисциплинированное внимание Кураматы к красоте материала и формы.

Уединенный отель Pawson’s Life House в валлийской сельской местности включает в себя «пространство для созерцания» со словами философа Блеза Паскаля о ценности времени, проведенного в одиночестве, выгравированными на сланцевой плите, вделанной в пол. Фотография: Гилберт Маккаррагер

Это внимание, в котором каждый редкий жест и соединение имеют значение, по-прежнему служит ему. Но неизбежно для достижения такой идеализированной простоты формы требуется 30 видов человеческого пота и хаоса.В какой-то момент нашей экскурсии по дому он указывает на участок бетонных работ, который обеспечивает связь между зданиями. Часть бетона гладкая, часть более нарушенная. «У нас это сделал один гениальный парень из Бельгии», — говорит он. «Но каждую часть нужно было подготовить, прежде чем можно было сделать следующую, и каждый раз возвращать его было все труднее. Он был страстным парнем и в то время преодолевал некоторые проблемы, и это видно по финишу ». Он признает, что слабость Поусона в том, чтобы всегда быть «слишком разумным» в таких обстоятельствах; он научился оставлять переговоры на месте другим.«Я втягиваюсь в человеческие проблемы, знаете ли:« Не беспокойся о стене, просто поправляйся ». На бумаге и в своей голове я полностью навязчив, но только не, если это человеческая цена».

Это противоречие проявляется в его манере; он кажется слишком добродушным для человека, столь преданного точности. В комнате, которая после установки системы охлаждения станет кладовой, полки превратились в небольшую свалку детских игрушек и других коробок с вещами — трое взрослых детей Поусона — все здесь постоянные посетители; у его дочери, старшей, есть годовалый сын.

«Беспорядок…» Замечу.

«Чёрт возьми!» — с притворной тревогой говорит он. А затем, как если бы это была заезженная внутренняя мантра: «Жизнь — это компромисс, когда ты живешь с людьми. Когда Кэтрин уезжает, у меня все в полном порядке, и она немного злится, потому что я убираю ее документы. И через несколько секунд она испортила мою работу, но я так счастлив, что она вернулась, что не возражаю «.

Откуда берутся импульсы к пустому пространству предметов?

«Не знаю.Я просто помню, как в очень раннем возрасте вернулся в школу [он был в Итоне] и очень любил путешествовать налегке. То, что я очень мало, заставило меня почувствовать себя свободным «.

Деревянная часовня Поусона в лесу недалеко от Диллингена, Германия, является одной из семи современных часовен, построенных по заказу фонда Эльфриды Дензель. Фотография: Феликс Фридманн

Разве эта мания чистых линий не требует постоянной бдительности?

«Мне нравится убирать. Это вещи Кэтрин, — говорит он, указывая на книги на столе.«Моим инстинктом было бы положить их в шкаф». Он вспоминает, как он это сделал, прежде чем один журналист пришел к нему домой, и возник вопрос: а какие у вас шкафы? Он открыл ту, в которую втиснул материал, и все упало на него сверху.

У них уже был полный год в законченном доме, и они бывают здесь чаще всего по выходным и в течение месяца летом. Первоначальный план Поусона состоял в том, чтобы работать здесь, но он обнаруживает, что как только он прибывает в его разум, кажется, что его разум свободен от давления крайних сроков.Одна из проблем, связанных с такой тщательностью кадрирования всех прокатных видов, заключается в том, что всегда есть на что смотреть. По его словам, он по-прежнему лучше всего работает в своем подвальном офисе без окон в практике на Кингс-Кросс, где единственным визуальным стимулом является белая стена.

У него небольшой офис из 25 человек; они занимаются проектированием и работают с другими специалистами в области проектирования и строительства. Он предполагает, что в ближайшие пять лет у них будет 30 проектов, которые могут варьироваться от отеля до выставки.«У каждого будет какая-то часть этого, а именно я, иначе в этом нет смысла».

Нанимает ли он людей по своему образу и подобию?

«Определенно нет, если я могу помочь».

Как он как начальник?

«Ну, — говорит он, — люди обычно остаются. У меня есть вспыльчивый характер, но это быстро проходит. Я всегда начинаю год, говоря всем: «Хорошо, в этом году я не собираюсь его терять». Обычно я доживаю до 4 января. На мой день рождения они сделали целую кучу лозунгов, о которых я когда-то кричал.Моим любимым было: «Найди мне письмо, в котором говорится, что я гений!»

В своей книге он отмечает, что «клиент — это критик». Он говорит, что фраза, которую он больше всего боится услышать, звучит так: «Я собрал для вас несколько идей, чтобы вы их загрузили перед встречей». Однако некоторые комиссии кажутся подарками. Он до сих пор не может поверить в свою удачу, когда его попросили спроектировать комплекс аббатства в Венгрии. «Сначала я подумал, что это шутка», — говорит он. «Раньше у нас в офисе было много заводчиков; люди подходили к телефонной будке и притворялись шейхом, у которого есть эмират по дизайну или что-то в этом роде.”

Были ли монахи требовательными клиентами?

«Ну, мне дали файл с оптимальной температурой в каждой комнате», — говорит он. «И всем 80 из них было разрешено придумать свои собственные спецификации. Все это было «Я бы хотел, чтобы мой комод был таким высоким» или что-то в этом роде ». Он, очевидно, не учел всего этого и сделал их одинаковыми.

Он пробыл в монастыре неделю, когда он был закончен, жил в общежитии, вставал с монахами, ел с ними, молился семь раз в день.Это был безмолвный приказ траппистов. Как он справился?

«К сожалению, мне не позвонили», — говорит он. «Но я мог видеть привлекательность того, чтобы не пить слишком много, хорошо выспаться и не разговаривать. Мне действительно нужно возвращаться сюда каждый год. Кэтрин католичка и очень хочет, чтобы я обратился ».

Заманчиво видеть духовный импульс в его работах — конечно, другие видят его; Помимо венгерского проекта, он недавно спроектировал церковь в Санкт-Морице и бревенчатую часовню в лесу в Германии.Его фотоальбомы тяготеют к возвышенному. Признает ли он это в себе?

«Моя мать хотела бы, чтобы я стал миссионером»: Джон Поусон. Фотография: Гилберт Маккаррагер

Если он существует, он ведет его к детству. «Моя мать хотела бы, чтобы я стал миссионером», — говорит он. «Она была дочерью весьма строгих методистов, святых по-йоркширски. Когда она умерла, доктор залилась слезами ».

Он предполагает, что его матери было трудно получить унаследованное ею значительное состояние.«Она одевалась очень скромно и не любила материальные вещи. Мой отец — и я — напротив, всегда очень любили все самое лучшее, красивые машины, большого старого ирландского волкодава для собаки, лучший гоночный мотоцикл ».

Было бы справедливо сказать, что он нашел способ объединить эти две силы?

«Возможно».

Несомненно, с того момента, как Кельвин Кляйн позвонил и попросил Поусона спроектировать свой флагманский магазин в Нью-Йорке в 1993 году, версии его минимализма привлекли то богатое бонусами поколение на денежном рынке, которое оправдывает свое возмутительное состояние тяжелыми часами в тренажерном зале и невероятно дорогие интерьеры, в которых явно отказываются от мирских благ.В настоящее время Поусон работает над дюжиной частных домов, а также над двумя отелями для своего давнего сотрудника Яна Шрагера.

Он настаивает на том, что по-прежнему находит свою марку роскошного минимализма такой же бодрящей, как и всегда. Он не может представить себе пенсию.

Интересно, быть 70 лет ужасно странно?

«Я думаю, что было ошибкой отмечать его вечеринкой», — говорит он с притворной мрачностью. «Екатерина настояла на этом. Но теперь это означает, что я не могу притворяться, что этого не произошло. До этого, я думаю, я всегда смутно предполагал, что я был примерно того же возраста, что и человек, с которым разговаривал, по крайней мере, с середины 30-х годов и выше.«Не так давно он пошел на школьную встречу в Итоне (сэр Николас Сомс был в его классе). «Я приехал туда, и меня направили в комнату, полную красных седых стариков. Я взглянул и подумал, что ошибся местом ». Когда он собирался уходить, прогремел голос: «Поусон!» «Я подумала:« Христос, это я »».

Кэтрин зовет нас на обед на кухню за длинным столом из вяза, стоящим перед стеклянной стеной, которая поднимается, как створка, на огромном противовесе. Поусон и его жена в настоящее время пишут поваренную книгу на основе фермерской кухни.«На данный момент существует сотня рецептов, повседневных вещей», — говорит он, признавая, что «больше ест и советует», чем готовит. Делим теплый салат из обугленных перцев и помидоров на закваске, а затем мороженое с персиковым компотом. Поусон, конечно, разработал тарелки, миски, столовые приборы и стаканы для воды. Их коллективный эффект, кажется, требует, чтобы каждый глоток был осознанным хайку. Я стараюсь не ломать тосты слишком сильно.

Есть что-нибудь, чего он не проектировал?

Он смотрит вокруг.«Я сделал краны. А выключатели, накладки и дверные ручки — мои. И эти горшки для соли и перца. Он подбирает увесистый минималистичный овал. «Полагаю, мне нравится видеть, смогу ли я добиться большего, чем то, что есть».

Когда он говорит лучше, что он имеет в виду?

«Ну, проще», — просто говорит он.

John Pawson: Anatomy of Minimum опубликовано Phaidon, £ 49,95 (phaidon.com)

Джон Поусон о дисциплине минимализма

Легендарный архитектурный дизайнер Джон Поусон представил публике на Design Indaba Conference 2019 редкий вид в его минималистский мир.

Он всегда был склонен к минимализму, говорит он, вспоминая о своем инстинкте убрать все из комнат, которые он занимал в доме своего детства.

«С юных лет меня интересовало, что делает определенные пространства удобными для жизни», — делится Поусон.

После неудачной карьеры он оказался на пороге легендарного японского дизайнера Широ Кураматы. Поусон какое-то время тренировался под зорким взглядом Кураматы, пока, наконец, не решил учиться в Лондонской ассоциации архитекторов, которую он покинул до окончания учебы.

Его минималистская эстетика производит впечатление простоты и легкости в своем дизайне, но Поусон поделился, что именно это сокращение представляет собой проблему. «Требуется большая дисциплина, чтобы сокращать до тех пор, пока вы больше не сможете больше вычитать», — говорит он.

Посвятив почти четыре десятилетия своей жизни архитектуре, Поусон так сказал о своей работе на протяжении многих лет: «Если бы я охарактеризовал свою архитектуру, я бы сказал, что стараюсь создавать спокойные, простые пространства».

Он добавляет, что главное — качество работы.«Я всегда чувствовал, что если у вас есть подходящее качество пространства, вы можете делать все, что захотите».

В результате работы Поусона можно увидеть во всем мире. Он спроектировал первый в истории магазин Calvin Klein, создал художественную галерею внутри бункера времен Второй мировой войны и переработал внутреннюю архитектуру Музея дизайна в Лондоне. Во время его выступления было обнаружено, что он также создал пространство для созерцания в Баварии, полностью сделанное из бревен Дуглас Фир.

Пройдя долгий путь с тех пор, как он провел с Кураматой дни, Поусон говорит: «Когда я сажусь, чтобы начать новое задание, я часто вспоминаю Курамату, то, как его влияние пронизывало всю мою жизнь.Это сформировало мое отношение к тому, как я работаю и живу ».

Он добавляет: «Возможно, самый важный урок, который я извлек из Кураматы, — это ценность человеческого предприятия, которая лежит в основе архитектуры и каждого нового выражения архитектуры».

Больше разговоров:

Донг-Пинг Вонг о своей амбициозной работе в архитектурной студии FOOD

Способность Архитектуры изменять повествования с Мариам Камара

Лукас Де Ман о творчестве и следовании своей интуиции

Архитектор Джона Поусона | Биография, здания, проекты и факты

Джон Поусон, британский архитектор и дизайнер, родился в 1949 году в Галифаксе, Йоркшир.Он учился в школе в Итоне и, проведя некоторое время в семейном текстильном бизнесе, Поусон отправился в Японию, когда ему было около двадцати лет. В Токио он посетил мастерские японского архитектора и дизайнера Широ Кураматы и собрал много вдохновения.

По возвращении в Англию Поусон поступил в Архитектурную ассоциацию в Лондоне и начал свою собственную практику в 1981 году. Вместо того, чтобы коммерциализировать личные стили и авторские работы, Поусон всегда сосредотачивался на основных проблемах, связанных с пространством, пропорциями, светом и материалами, и исследовал инновационные способы найти их решения.Он твердо верит в простоту и продвигает ее во всех областях, будь то искусство, дизайн или архитектура, применительно к различным историческим и культурным контекстам.

Pawson работал над широким спектром проектов, начиная с любого масштаба и охватывая почти все типологии зданий, включая балетные декорации и интерьеры яхт, но частным домам всегда уделялось первостепенное внимание. Ключевым элементом, связанным с работами Поусона, является его минималистская эстетика в дизайне.Известные проекты, выполненные Джоном Поусоном:

• Переход Саклера через озеро в Королевском ботаническом саду
• Kew, флагманский магазин Calvin Klein
• Новый цистерцианский монастырь в Богемии
• Лондонская кондитерская Cannelle
• Несколько магазинов Calvin Klein; такие как ледяной дворец на Мэдисон-авеню
• Jigsaw (продавец одежды)
• Квартиры в Новом Вардурском замке (2001)
• Монастырь Новый Двур
• Abbaye Notre-Dame de Sept-Fons, Чешская Республика (2004)
• Hotel Puerta America, Мадрид (2005)
• Дом Медина в Тунисе
• Перекресток Саклера, пешеходная дорожка через озеро в Королевском ботаническом саду, Кью (2006)
• Набор для новых балетов лондонского Королевского оперного театра
• Набор для Оперы Бастилии в Париже
• Залы ожидания в аэропорту Cathay Pacific в Гонконге
• Дома писателя Брюса Чатвина, оперного режиссера Пьера Ауди и коллекционера Дорис Локхарт Саатчи
• Художественные галереи в Лондоне, Дублине и Нью-Йорке
• Кондоминиум для Яна Шрагера в парке Грамерси в Нью-Йорке

Со временем Джон Поусон приобрел безграничный опыт, который позволил ему столкнуться со всеми видами окружающей среды, имеющей историческое, ландшафтное и экологическое значение.Его работы были отмечены различными наградами, в том числе наградами RIBA за переход Саклера в Королевском ботаническом саду в Кью и Международной премией Frate Sole в области сакральной архитектуры за новый цистерцианский монастырь Леди Нового Двура в Богемии.

АРХИТЕКТУРНЫЙ ДИЗАЙНЕР ДЖОН ПОСОН В СВОЕЙ КАРЬЕРЕ, СВОЕМ ПОСЛЕДНИМ ПРОЕКТЕ «ДОМАШНЯЯ ФЕРМА» И ПЛАНАХ НА 2021 ГОД — №

Магазин Valextra был не первым вашим розничным проектом. В предыдущие годы вам уже было поручено проектировать магазины для Calvin Klein.Не могли бы вы рассказать нам немного о ваших десятилетних отношениях? Как вы считаете, мир моды сталкивается с миром архитектуры и дизайна интерьеров? Если бы вы могли выбрать одного современного модельера, с которым хотели бы работать, кто бы это был?

Первый магазин, который я спроектировал для Calvin Klein, действительно открылся более двух с половиной десятилетий назад. Я думаю, что взаимосвязь между модой и архитектурой является естественно резонансной, даже несмотря на то, что творческие временные рамки очень разные — циклы моды измеряются неделями и месяцами, тогда как одно здание может занять много лет от концепции до реализации.

Для меня в конечном итоге все очень просто: я всегда старался создавать магазины, в которых одежда будет хорошо выглядеть, а людям комфортно. Начиная с Кальвина, я проектировал магазины для Кристофера Кейна и креативных директоров Джил Сандер, Люка и Люси Майер, с которыми продолжается архитектурное сотрудничество.

Очевидно, я полагаю, что было бы довольно сложно дать краткий ответ на то, как вы находите способы подойти к фундаментальным вопросам, связанным с пространством, пропорциями, светом и материалом.Но не могли бы вы рассказать нам, как достичь такого баланса между этими элементами?

Баланс между определяющими элементами моей работы — светом, пространством, пропорциями, поверхностью и масштабом — всегда является результатом долгого, медленного процесса разделения.

Церковь Санкт-Мориц в Аугсбурге — выдающийся пример проявления внутренней красоты пространства, своего рода скромной красоты. Я не был здесь лично (пока), но по фотографиям могу представить, что посетитель будет чувствовать себя защищенным и защищенным.Не могли бы вы рассказать о процессе ремонта такого места?

Вместе с церковью Санкт-Мориц мы унаследовали здание, которое уже было результатом многих более ранних вмешательств на протяжении веков. Мое намерение состояло в том, чтобы немного упростить ситуацию — добиться более четкого визуального поля, где основными физическими ощущениями для людей, входящих в здание, будут свет и пространство.

Какие места в мире особенно вдохновляли вас и ваше ремесло? Вы, например, назвали Милан одним из самых влиятельных городов с точки зрения мастерства, производства и культуры.Какие еще места вам действительно понравилось посещать, что способствовало вашей работе и повлияло на нее?

Меня всегда воодушевляют посещения карьеров, чтобы выбрать камень для проекта. Я ушел глубоко под землю в мраморных карьерах в Вермонте и на севере Италии, где вы полностью окружены одним материалом. Для тех, кто интересуется состоянием бесшовности, это очень волнует.

Жизнь Джона Поусона в изоляции | архитектура

Джон Поусон взаперти — ни в коем случае не тень его прежнего себя

Лучший минималист Британии любит длинные волосы и не бреется — и последние несколько недель он работал над очень классной мебелью и предметами

Неупорядоченная группа исторических фермерских построек, которые Джон Поусон наконец закончил превращать в великолепный дом только в прошлом году, в последние недели превратилась в своего рода убежище.

Возможно, это всегда было намерением известного минималистского архитектора, но даже человек, стоящий за лондонским музеем дизайна, монастырем Новый Двур и тель-авивским отелем Яффо, не мог предсказать, каким убежищем окажется это место.

Ключевым критерием при выборе Поусоном участка площадью 22 акра, включающего домашние и сельскохозяйственные постройки семнадцатого, восемнадцатого, девятнадцатого и двадцатого веков (представленных в книге «Джон Поусон: анатомия минимума»), было то, что он мог превратить его в собственность такого масштаба, что она могла бы стать местом встречи большой семьи, а также предоставить полностью функционирующую студию, где Поусон мог бы исследовать идеи вне структуры своего лондонского офиса.

Домашняя ферма, Англия

Так как же он выжил в изоляции в английской деревне? Очень хорошо, если не считать случайных эмоциональных сбоев. Для Поусона, как и для многих творческих людей, это было смесью счастливых открытий и давно подозреваемых конфимаций; период, который выявил многие посторонние вещи, которые отрицательно сказываются на творчестве, в то время как судебно-медицинская экспертиза обнаруживает вещи, которые могут все еще произойти, но в другой степени, после того, как будет произведена изоляция.Вот что он нам сказал.

«Последние недели заставили меня понять, сколько моей энергии обычно расходуется на то, чтобы постоянно думать о следующем путешествии или совершать его.

«Как ни странно избавляет от этих вариантов выбора и позволяет погрузиться в то место, где вы находитесь. Я получил огромное утешение, наблюдая за постепенными изменениями в природе, происходящими, как будто в замедленной съемке, вокруг нас на ферме.

Домашняя ферма, Англия

«Все произошло так быстро: однажды мы были в офисе, а на следующий мы все пытались понять смысл работы из дома.В долгосрочной перспективе вам понадобится творческая энергия, которая исходит от работы в непосредственной близости друг от друга, но сейчас мы полагаемся на другие способы обмена идеями ».

И, как и многие из нас, Поусон обнаружил несколько вещей, на которые он может перераспределить время обдумывания в условиях изоляции.

«Я знаю, что нам повезло больше, чем некоторым, потому что наше самое активное участие в проекте, как правило, происходит до того, как работа попадает на место. Я также вижу в этом возможность спроектировать больше предметов и мебели — вещей, которые мы потребность в архитектуре.

Домашняя ферма, Англия

«К некоторым изменениям легко приспособиться, например, к длинным волосам и не бритью каждый день, но я был удивлен тем, насколько лично я нахожу этот период стрессом.

«Вначале я беспокоился за остальную часть команды, у некоторых из которых нет внешнего пространства, но они на самом деле справляются лучше, чем я.

«Сказав это, было замечательно провести это продолжительное время с двумя моими сыновьями, Каем и Беном, которые были с нами еще до заключения в тюрьму.У них есть строго структурированные дни упражнений, работы, еды — они совместно готовят — и читают. Тем временем мы с Кэтрин работаем над поваренной книгой для Phaidon, которая должна быть доставлена ​​к июлю, так что она довольно насыщенная ».

Домашняя ферма, Англия

Чтобы узнать больше о домашней ферме, откуда Поусон говорил с нами, а также о многих других проектах Джона Поусона, получите копию книги «Джон Поусон: анатомия минимума» здесь. Монография, последняя из документов Фейдона о звездной карьере Поусона, оттачивает важные детали, которые характеризуют его отличительный архитектурный и эстетический стиль.

Он объединяет подборку его недавних работ в отечественные проекты, в том числе «Домашняя ферма»; расширенные священные пространства; и переделанные структуры, такие как Лондонский музей дизайна. На протяжении всей книги книга исследует уникальный подход Поусона к пропорциям и свету, а также его точный дизайн и архитектурный язык.

Джон Поусон: Анатомия минимум

.