Рон арад дизайнер: Знаменитые дизайнеры — Рон Арад (Ron Arad)
Арад Рон. Ron Arad | Знаменитые архитекторы и дизайнеры
Рон Арад (Ron Arad) — человек из чистой стали. Он смог добиться от листового металла пластичности и заставил его превратиться в произведения искусства. Работая с формой и передовыми технологиями, Рон Арад зарекомендовал себя как один из самых влиятельных дизайнеров современности. С начала 80-х годов он заявил себя как лидер постиндустриализма и создатель скульптурной мебели.
Рон Арад всегда избегал штампов. Он не хотел, чтобы критики называли его дизайнером или архитектором, и в каждой из этих областей заработал репутацию бунтаря, постоянно подвергающего сомнению установленные методы.
«Я боюсь скуки, фундаменталистов и филистимлян. Боюсь темноты и смерти. Я работаю, чтобы избежать всего этого».
Рон Арад родился в 1951 году в Тель-Авиве, в семье художников, где царила атмосфера бесконечного творчества.
В Иерусалиме он обучался в Академии Искусства, а в 1973 году переехал в Лондон, где под началом Петера Кука получил образование в Архитектурной Ассоциации, самом прогрессивном учебном заведении. Нетрадиционная методика преподавания и творческий дух были его постоянной атмосферой, в которой воспитывались многие знаменитые архитекторы и дизайнеры. В колледже круг интересов Рона Арада стал быстро расширяться и вышел за пределы изучаемой темы.
В 1981 году вместе с Каролин Торман он основал «One Off Ltd». Их дебютом стали выставка в шоу-рум Ковент Гарден.
Первым предметом мебели (1981 год), который изготовил Рон Арад, стало кресло Rower, состоящее из переднего сидения автомобиля Rower и рамы строительных лесов. Rower Chair и последовавшие за ним предметы мебели, такие как стереосистема в бетоне («Concrete» 1983 год) и «избитый» стальной стул Tinker chair (1988 год), стали отражением лондонских настроений того времени — духа бурного индивидуализма и постпанковского нигилизма на фоне городского упадка.
Арад представлял поколение дизайнеров-самородков, которые начинали создавать из экономической необходимости и превращались в любимчиков богачей, диктуя цены на штучный товар.
В этот период он впервые почувствовал успех, который принесли ему теперь уже хорошо известные вещи, такие как: «Стул-вездеход» (Rover Chair), стул «Трансфомер» (Transformer) в вакуумной упаковке и дистанционно управляемая лампа «Аериал» (Aerial). В более поздних работах он экспериментировал с закалённой сталью, сначала в работе под названием «Хорошо закалённый стул» (Well-Tempered Chair) и позже в известном «Книжном черве» (Bookworm).
В 1989 вместе с Каролин Торман он основал Ассоциацию Рона Арада — «Ron Arad Associates», что позволило ему развивать свой бизнес в область архитектуры и дизайна. С тех пор он работает над разнообразными проектами самых крупных производителей и дистрибьюторов по всему миру.
Стереотип Сильного Рона, мужественно осваивающего техники обработки металла, позволяющие гнуть его, деформировать, придавать ему новые формы, преобладал до конца девяностых. «Объёмные» стулья, такие как кресло Big Easy (1988 год), сделанное из листов гнутой и сваренной стали, демонстрировали, прежде всего, умение Арада работать с материалом и визуальные эффекты гнутого полированного металла.
Эта серия объёмных кресел началась в 1986 году с Well-Tempered Chair. По приглашению швейцарского производителя мебели VITRA, Арад придумал кресло, чья мягкость была обусловлена естественными «пружинящими» свойствами стали, приведённой в движение болтами. Экспериментальная, обитая материей, версия стула Big Easy была замечена на Миланской ярмарке мебели итальянским стилистом по обивке Моросо (Moroso), который, в свою очередь, предложил «мягкие» версии стальных творений Арада — Soft Big Easy и Soft Little Heavy.
Почти десять лет спустя Арад вернулся к этой теме, создав в 1999 году стул New Orleans из разноцветного полиэфира.
Техническая квалификация дизайнера и сотрудников его студии постоянно растёт, по мере того, как он осваивает всё новые и новые материалы. Создав у себя в студии команду профессиональных мастеров по металлу, в 1994 году он начал сотрудничество с итальянским предприятием COMO, чтобы продолжить производство ограниченных серий мебели. Тем временем его рабочие осваивали новые технологии, такие как лазерное спекание и стереолитография.
Бельгийская компания MATERIALISE взяла на себя развитие этих технологий, чтобы облегчить процесс изготовления предметов по компьютерным рисункам, делая массовое производство более доступным.
Таким образом, дорогие и требующие большого количества времени на изготовление предметы становятся конкурентоспособными по цене при больших масштабах производства.
Стул Tom Vac, названный так в честь друга дизайнера, фотографа Тома Вака, начал свою жизнь как тотем журнала Domus.
Это была композиция из ста стульев, заказанная журналом в качестве инсталляции для Миланской ярмарки мебели в 1997 году. Арад использовал доходы, полученные от заказа, чтобы приобрести оборудование, необходимое для производства складных алюминиевых стульев, формируемых при помощи вакуума. Тем временем, макеты из стекловолокна, окрашенного полиэфирным пигментом, стали стульями Pic. Кроме того, VITRA сделала пластиковый вариант этого стула.
Он первым начал экспериментировать с цифровыми технологиями и трёхмерными изображениями. Рон Арад справедливо задался вопросом, возможно ли эксплуатировать эти компьютеризированные технологии производства, чтобы создавать продаваемые, но эксклюзивные вещи. Ответом стала созданная в 2000 году коллекция «Подпрыгивающих Ваз» (Bouncing Vases), финансированная и продаваемая бельгийской GALERIE MOURMANS. Коллекция была изготовлена из порошка полиамида путём лазерного спекания. Клиент выбирал любую вазу из сгенерированных компьютером рисунков, после чего картинка удалялась навсегда.
Ассоциация Рона Арада ежегодно выпускает коллекцию предметов ручной работы в ограниченном количестве. Эти коллекции, в основном экспериментальные, часто ложатся в основу разработок, предназначенных для промышленного производства. В настоящее время его клиентами являются: Alessi, Bonaldo, Cappellini, Cassina, Driade, FedEx, Fiam, The Gallery Mourmans, Glaskoch, Inflate, Kartell, Magis, Martell, Moroso, NAC (Новая акустическая концепция), Noto, Serralunga, Valli & Valli and Vitra International.
Некоторые из наиболее оригинальных проектов Рона Арада: выставочный зал Масерати в Модена, Селфриджес Текнолоджи Холл в Лондоне и комплекс оперного театра в Тель-Авиве. В настоящее время идёт работа над оформлением 30 комнат в новом Отеле Пуэрто Америка в Мадриде, роскошного отеля, расположенного между четырёх труб электростанции Бэттерси в Лондоне, нового музея дизайна в Израиле и отеля на побережье Мексики.
Хотя со времён окончания Архитектурной Ассоциации Арад был более широко известен как дизайнер, архитектурные изыскания продолжались всё это время.
Он создал интерьер ресторанов Belgo в Лондоне (1994—95 годы), в 2001 году — технический этаж лондонского универмага Selfridges, в 2003 — бутик Y’s для Ёхи Ямамото (Yohji Yamamoto) в Токио.
Самый масштабный проект Арада — Tel Aviv Opera House (1994 год), для которого он, в соавторстве с Элисон Брукс (Alison Brooks), разработал серию автономных конструкций сложной формы, располагавшихся в холле здания.
Другие крупномасштабные скульптурные проекты, включая Wind Wand (1999 год), Big Blue (1999 год) в Лондоне и Evergreen! (2003 год) в Токио, передают тот же дух технической изобретательности и интеллектуальной конфронтации, что и мебель Арада.
Wind Wand, 56-метровая мачта, покрытая светодиодами, светится и переливается под порывами ветра, в противовес окружающим её корпоративным бетонным зданиям Кенери Уорф. Evergreen! бросает вызов воображаемому постоянству общественного искусства — через какое-то время плющ, растущий неподалёку, затянет бронзовый знак бесконечности.
Призёр различных дизайнерских конкурсов, Рон Арад получил в 2001 году международную дизайнерскую награду «Барселона Примавера», и недавно немецкий журнал «Architektur & Wohnen» назвал его Дизайнером 2004 Года. В 2002 году он получил приз «Excellent Industrial Designer», за признание «его заслуг в эстетическом и практичном дизайне для индустрии».
Дизайнерские работы Рона Арада экспонировались в музеях современного искусства и дизайна по всему миру. Известный своим нетрадиционным взглядом на используемые материалы, Арад стал сотрудничать с известной маркой Dupont Corian, с помощью которой он планирует раскрыть совершенно новую область использования интерьерных материалов Dupont.
Личное взаимодействие и игра остаются центральными в работе Арада, особенно в его проекте Upperworld (2003 год) для роскошной гостиницы на крыше электростанции Battersea в Лондоне. Архитектор разместил его так, чтобы перед гостями открывался вид на дымящие трубы.
Работа студии Ron Arad Associates теперь преимущественно связана с архитектурой.
Завершение двух важных проектов намечено на середину 2007: это новый музей для Holon (Израиль) и штаб-квартира для предприятия MAGIS (Treviso, Италия). В каждом используются привычные искривлённые стены: в Holon два прямоугольных блока связаны и окружены лентообразной красной стеной, а здания MAGIS состоят из сегментов спирали.
В период с 1994 по 1997 годы Рон Арад был преподавателем Hochschule für Angewandte Kunst в Вене (Высшая Школа прикладного искусства). С 1997 году Рон Арад преподаёт курс промышленного дизайна в Королевском колледже искусства в Лондоне (Royal College of Art). Первоначально назначенный профессором отделений Дизайна мебели и Промышленного дизайна, он объединил эти два направления в одно, предложив программу, которая стремилась сделать двухлетний курс более междисциплинарным и разнообразным. Его влияние бесспорно: RCA (Royal College of Arts) выпустил поколение многообещающих молодых специалистов, которые, не являясь клонами Арада, стремятся оспаривать традиционный подход к дизайну и не боятся экспериментировать.
Официальный сайт Рона Арада Ron Arad http://www.ronarad.com/
«Если весело тебе одному, что-то здесь не так». Дизайнер Рон Арад о дорогих стульях, хороших клиентах и ценности искусства
Рон Арад — британский дизайнер и архитектор, в проектах которого неизменно присутствует бунтарский дух, будь то офисная башня в Тель-Авиве, 30-метровая скульптура в Монреале или плетеное кресло для Moroso. Forbes Life выяснил, что привнесла в его жизнь самоизоляция, и смогут ли дизайн, архитектура или маска с портретом Эйнштейна спасти мир
Рон Арад родился в 1951 году в Тель-Авиве. C 1971 по 1973 год изучал архитектуру в Академии искусства и дизайна Бецалель в Иерусалиме, после чего продолжил обучение в лондонской Architectural Association в мастерской под руководством участника группы Archigram Питера Кука и архитектора-деконструктивиста Бернарда Чуми. Среди сокурсников Рона Арада — Заха Хадид и Питер Уилсон.
В 1981 году вместе с партнером Каролин Торман основал бюро One Off Ltd., которое стало площадкой для дизайнерских экспериментов самого Арада и коллег по цеху. Кресло Rover Chair, которое состоит из автомобильного сиденья и стальных трубок в основании — первый объект, заставивший говорить об Араде как о дизайнере. Эксперименты с формой и материалами — бетоном, закаленной сталью и полимерами — легли в основу его дальнейшей работы. В 1989 году была создана компания Ron Arad Associates, в 2008 год – студия Ron Arad Architects, продолжающая работу по сей день. Сегодня Арад наряду с мебелью для ведущих производителей (Vitra, Moroso, Kartell, Cappellini, Cassina и др) создает масштабные архитектурные проекты. Среди нашумевших объектов последнего времени — Музей дизайна в Холоне с фасадом из кортеновской стали, напоминающим ленту мебиуса. С 1994 по 1997 год преподавал в Kunsthochschule в Вене, с 1998 по 2008 — профессор Королевского колледжа искусств в Лондоне. В 2013 году избран академиком лондонской Королевской Академии искусства.
Ретроспективные выставки Арада проходили в Центре Помпиду в Париже, музее Stedelijk в Амстердаме и нью-йоркском МоМА; работы входят в состав коллекции крупнейших музеев и частных собраний. Во время пандемии Арад создал защитные маски, средства от продажи которых идут на решение проблем и помощь британским медикам.
У вас очень красивый фон для Zoom, это ваша работа?
Это картина моей матери Эстер Перец-Арад. Кстати, одна из самых удивительных вещей, которая случилась со мной за время карантина — выставка ее работ в Goldmark Gallery в Аппингеме. Они долго и кропотливо готовили экспозицию — обрамляли все ее работы, писали торжественные речи для вернисажа и так далее. Даже когда стало понятно, что на нее физически никто не придет, работа не останавливалась. Виртуальная выставка оказалась очень успешной. Но, конечно, во многом это заслуга и мамы, она была невероятной художницей.
Вы как раз предвосхитили мой вопрос о том, что сейчас изменилось в вашей жизни и работе.
Еще одно «открытие» последнего времени — благотворительный проект Smile for Our Carers, в рамках которого мы делаем маски. Пока они доступны только на территории Великобритании, но, думаю, мы будем расширяться. Если бы все шло своим чередом, сейчас должна была бы состояться ежегодная летняя выставка в Королевской Академии художеств, на которую меня пригласили. Если вы когда-нибудь посещали это мероприятие, можете себе представить масштаб бедствия: огромное количество работ, на фоне которых сложно не затеряться. Поэтому я хотел выступить с амбициозным проектом. Я решил взять классический автомобиль Morgan, который изготавливается вручную — для англичан это квинтэссенция стиля, качества и прочих вневременных категорий. Идея состояла в том, чтобы «накрыть» автомобиль тканью с его же изображением, таким образом зритель оставался в неведении, что же перед ним на самом деле. Мы со всеми договорились — Morgan должны были предоставить автомобиль, у нас появилась очень красивая жаккардовая ткань.
Я был очень воодушевлен всем происходящим. Знаете, иногда, вы получаете гораздо больше, чем заслуживаете – это как раз тот самый случай. Но потом объявили карантин, я остался дома, но не был готов расстаться с проектом. Поэтому воссоздал автомобиль из подручных средств. Как видите, здесь у меня стул Гаэтано Пеше, датское кресло и прочий скарб, а выглядит точь-в-точь как Morgan. 20 минут — и машина готова. Макет простоял здесь месяц, но не все в семье разделяли мою радость.
Сегодня на фоне всеобщей истерики вспоминать об этом просто смешно, кажется, даже слово брекзит все давно забыли
Напоминает ли вам все происходящее сегодня какой-то период в истории дизайна? Будет ли это точкой отсчета новых движений или кардинального сдвига в дизайнерском мышлении?
Честно говоря, с предсказаниями и аналитикой у меня не очень. Но могу рассказать о своей работе, в определенной мере отразившей текущий исторический момент.
Этой весной в Лос-Анджелесе у меня должна была открыться выставка Don’t F**k With The Mouse с креслами, которые по форме напоминают известного мультгероя. Работа над ней стала своеобразным курсом медитации — каждую пятницу я приходил в студию в Уэмбли и работал над одним объектом (всего в серию вошли 20 кресел — прим. автора). Весь процесс здесь устроен в обратном порядке — первый слой, который мы заливаем в пресс-форму, будет наружным. А надписи, которые я делаю — зеркальными. Конечный результат виден только после того, как достаешь кресло из формы. Это очень весело, не понимаю, почему я не делал этого раньше. Конечно, я отдавал себе отчет в том, что не могу назвать серию «Микки-Маус». Поэтому решил выкрутиться и использовать имя Тополино — именно так этого героя называют в Италии. Мой юрист по интеллектуальной собственности был не столь воодушевлен этой идеей. Он сказал: «Строго говоря, ты можешь использовать это название, но у людей моей профессии есть поговорка «Не заигрывай с мышами» (Don’t F**k With The Mouse)».
И эта фраза подходит куда лучше, чем все, что я придумал до этого.
Так вот, 31 января, в день выхода Великобритании из Евросоюза, я шел в студию и по дороге придумал оформление стула Vote Now. Тогда нам казалось, что это настоящий конец света, «самый главный день в нашей истории», «прыжок в никуда» и прочее, и прочее. Сегодня, на фоне всеобщей истерики, вспоминать об этом просто смешно, кажется, даже слово брекзит все давно забыли. Но в тот день я скупил все газеты и выложил ими спинку кресла. Сохранил для себя этот день – и остался очень доволен результатом. Это работа не поедет в Лос-Анджелес: получился очень британский стул, и я хочу, чтобы он остался у себя дома.
Дизайнеры должны посмотреть в зеркало и задать себе вопрос — заинтересован ли кто-то в появлении еще одного стула?
Какой урок могут извлечь дизайнеры из всего происходящего сегодня?
Когда у тебя достаточно продуктов, есть крыша над головой — тогда можно говорить о моде, музыке, поэзии, архитектуре, новых рецептах.
Но когда у тебя элементарно нет еды, всего этого не существует. Конечно же, многие дизайнеры найдут себя в решении проблем медицинских работников и в других жизненно важных сферах. Но в своей общей массе дизайнеры должны посмотреть в зеркало и задать себе вопрос — заинтересован ли кто-то в появлении еще одного стула? С одной стороны, это совершенно неважно. С другой — это все-таки важно. Новые стихи, новый дизайн, непонятные автомобили, покрытые непонятной тканью, — это то, что мы делаем. Мы любопытны, мы создаем вещи, чтобы радоваться самим и, если нам повезет, радовать окружающих. Если при этом весело только тебе одному, скорее всего, что-то здесь не так. Помимо кризиса, в котором оказалась культура в целом — отсутствие концертов, выставок, театральных постановок, — мы получили и очень много бонусов. Мне по-своему повезло, потому что карантин объединил всю нашу семью, дочь вовремя вернулась из Италии, я занимаюсь садом и своими проектами. В последнее время я часто слышал, как люди вокруг говорят, что все мы оказались в одной лодке.
Думаю, дело обстоит немного иначе — мы застали один шторм, но лодки у всех нас разные.
Ваша мама была художницей, был ли в вашем детстве момент, когда вы поняли, что ваша семья не совсем похожа на другие?
В детстве я думал, что все вокруг художники. Конечно, я немного преувеличиваю, но именно таким мне представлялся мир вокруг. У меня в руках постоянно был карандаш, и, глядя на мои рисунки, мама всегда говорила окружающим: «Он будет великим архитектором». Заметьте, она не говорила великим художником. Судя по всему, профессия архитектора казалась ей куда более безопасной. Каждый раз, когда работаю над эскизами, я думаю, насколько же это веселее, чем работать с подрядчиками и клиентами. Если серьезно, единственное, на что я могу пожаловаться, говоря о родителях — это на то, что я всегда завидовал детям, которые могли бунтовать против чего-то. У меня не было повода.
Вы выросли в Израиле, насколько сильно это повлияло на становление вас как архитектора и дизайнера?
Когда живешь на периферии культурной жизни, а не в крупных городах вроде Лондона, Нью-Йорка или Парижа, воспринимаешь то, что происходит в центрах, куда более интенсивно.
Думаю, находясь в Тель-Авиве, я знал о том, что происходит в Нью-Йорке, возможно, больше местных жителей. Это часто происходит со мной сегодня: я приезжаю с лекциями в небольшие города и встречаю людей, которые знают о моих работах, больше, чем я сам. Качество того, что я делаю, не связано с тем, откуда я родом, это результат того, что я не отсюда. Удачливый аутсайдер, как я себя называю, но все-таки аутсайдер. Другой язык, иные культурные референции — я думаю, это дает преимущество видеть все немного в искаженной перспективе. Но можно быть аутсайдером и у себя дома. Взять, к примеру, Дэвида Хокни — он стопроцентный англичанин, но в тоже время абсолютный аутсайдер.
Моя любимая поговорка звучит следующим образом: «Очень сложно работать на других людей, особенно после обеда»
Насколько сильно образование в Лондоне отличалось от Тель-Авива?
В свой первый приезд я решил посмотреть на лондонские архитектурные школы и зашел в Architectural Association, где и учился впоследствии.
В то время она больше походила на художественный колледж, потому что в Лондоне и Великобритании никто ничего не строил. Финальным проектом были не здания, но идеи, — это было время концептуальной архитектуры. Огромное влияние тогда имела группа Archigram и ее проекты вроде «Шагающих городов» — нечто на стыке научной фантастики и архитектуры. Уже позже появился Центр Помпиду, созданный Ренцо Пьяно и Ричардом Роджерсом, что стало своего рода продолжением идей Archigram, их физическим воплощением. Атмосфера в учебных заведениях была куда более свободной, чем сегодня. Когда я сам стал профессором Королевского колледжа искусств, мне было важно вернуть этот дух плюрализма. Многие воспринимают 12 лет, в течение которых я преподавал в его стенах, временем анархии. Но это был очень продуктивный период для меня и моих студентов.
Как выпускник архитектурной школы нашел себя в предметном дизайне?
Когда изучаешь архитектуру и создаешь сложные проекты оперных театров и небоскребов, после выпуска никто не готов сразу же допустить тебя к делу. Сначала ты должен поработать на других людей, зарекомендовать себя. Я довольно быстро понял, что не могу работать на кого-то. Моя любимая поговорка звучит следующим образом: «Очень сложно работать на других людей, особенно после обеда». После учебы я устроился в архитектурное бюро, но в один прекрасный день не вернулся на рабочее место после ланча. Я пошел на свалку автомобилей, и там мне в голову пришла идея стула Rover Chair. До этого момента, я и не предполагал, что буду заниматься дизайном. Это кресло буквально втянуло меня в эту историю. У меня никогда не было четкого карьерного плана. Я всегда перепрыгиваю с одного занятия на другое. Многие вокруг не понимают меня и спрашивают, зачем ты делаешь столько разных вещей одновременно? Мой ответ прост – потому что я ленивый, непоследовательный и не могу сконцентрироваться на одном занятии длительное время, вот и все.
За каждым хорошим зданием стоит не только хороший архитектор, но и хороший клиент
Ваш первый объект Rover Chair в 1981 году называли экспериментальным, бескомпромиссным, панковским. Сегодня он бы наверняка попал в раздел «экологически дружелюбных». Что изменилось в восприятии людей за прошедшие 40 лет?
Когда я работал над Rover Chair меня мало волновали вопросы устойчивого развития и экологии. Было бы лукавством сказать, что уже тогда я ставил на первое место спасение планеты, хотя, безусловно, я всегда с уважением относился к природе. Куда больше меня занимали редимейды и наследие Марселя Дюшана. Хотя вы мне напомнили забавную историю. В то время журнал Friends of the Earth поместил кресло на обложку, и меня будто погладили по голове и похвалили всем миром: «Какой хороший мальчик». Конечно же, я был доволен. Иногда неправильная интерпретация здорово работает на тебя. Был и еще один показательный пример. В 1987 году Центр Помпиду делал выставку в честь десятилетия музея, к участию в которой приглашали дизайнеров разных школ и направлений. И они позвали меня в качестве «разрушителя». Так меня воспринимали во Франции. Я то думал, что нахожу красоту в привычных, обыденных вещах. Но для них все выглядело иначе. Я был самым молодым из участников и подумал: «Разрушитель — так разрушитель, мне все равно, а выставка хорошая».
Если бы вы были студентом сегодня – какое направление вам было бы интересно? Новые технологии, искусственный интеллект…?
Это сложный вопрос. Я и сегодня стараюсь идти в ногу со временем, в равной степени интересуюсь новыми технологиями и старинными техниками, не отдаю предпочтение одному, жертвуя другим. Меня всегда восхищали новые производственные процессы и материалы, но выводить за рамки ручной труд я не готов.
Adjaye Associates and Ron Arad ArchitectsЧто необходимо архитектору чтобы стать успешным сегодня, легко ли разглядеть того, кто сможет добиться успеха?
В первую очередь необходима удача. За каждым хорошим зданием, которое вы видите, стоит не только хороший архитектор, но и хороший клиент. Это профессия, в которой ты опираешься на множество других людей — представителей власти, заказчиков, подрядчиков. И многое из этого не приносит радости. Но когда у тебя есть хороший клиент — это большая удача. Впрочем, многое зависит от того, как вы смотрите на свою карьеру. Если вы предпочитаете делать больше проектов, и получать больше денег — отлично, в этом нет ничего страшного. Но мне всегда хочется делать, то, что я не делал до этого, а это как минимум сокращает количество потенциальных заказчиков. Расскажу вам свою любимую историю про флагманский магазин Yohji Yamamoto в Токио. Команда дизайнера приехала в Париж, чтобы найти архитектора, они выбрали мой проект. Меня пригласили в Токио, где я и встретил великого Едзи Ямамото. Я показал ему проект на ноутбуке, он внимательно посмотрел на него и спросил: «Ты сумасшедший?». Я ответил: «Да, а это хорошо или плохо?». Он сказал, что хорошо, и я приступил к работе. До окончания строительства я больше его не видел. И вот перед открытием у нас был целый день, отведенный на интервью. Я помню, первым задавал вопросы журналист из парижской Le Figaro. Он спросил: «Каково вам, двум творческим личностям, было работать вместе?». И пока я прокручивал в голове философские ответы, что-то вроде «в его отсутствии было больше присутствия», он ответил первым: «А мы не работали вместе, я просто выбрал архитектора, а архитектор выбрал то, что он хотел сделать». И я подумал: «Ого, этому миру нужно больше таких людей!»
Расскажите о вашем проекте Мемориала жертвам Холокоста в Лондоне. Много ли в нем из вашей личной истории?
Это очень важный для меня проект. Я бы не назвал его личным, поскольку в моей семье не было жертв Холокоста. Но я родом из страны, где практически все построено на этом, хотя очень часто происходит искажение, и само слово не всегда используется в правильных целях. Я не хотел ставить скульптуру на пьедестал, мне хотелось сделать из этого более глубокое личное переживание. Мы используем узкие коридоры, чтобы человек, мог пройти свой путь и пережить эту историю наедине с собой. Нам очень повезло с расположением у здания Парламента. Мне понравился этот образ — с одной стороны ты видишь привычную картинку, спешащих по своим делам людей, но на горизонте появляется нечто неожиданное, в каком-то смысле наше прошлое. Этот проект важен и с точки зрения смысла, и с точки зрения расположения. Я могу рассказывать о нем часами.
Приходилось ли вам слышать критику в свой адрес?
Если меня и критиковали, то скорее всего это происходило за моей спиной. Чаще всего я слышу жалобы касательно стоимости вещей. Когда я смотрю на скульптуры Джакометти, я не задумываюсь, сколько это стоит. Все искусство, на котором я вырос, я видел в музеях и на страницах альбомов. У меня никогда не было такого: «О, я хочу вот этого Колдера». Он в определенной степени мой, ведь для того, чтобы обладать вещами, не обязательно покупать их. Нам повезло, что есть люди, которые могут себе это позволить, иначе не было бы ни музеев, ни альбомов. Я всегда считал бизнес-составляющую своей работы неким обязательным сопутствующим «злом» и никогда не думал, что хороший дизайн равнозначен хорошему бизнесу. Никогда не создавал что-то ради денег, скорее все происходило наоборот. Бизнес должен поддерживать искусство, это правильный ход вещей. Я мог бы выстроить свое дело и карьеру в более коммерческом ключе, но не стал этого делать.
Портрет Рон Арад Невидимая коллекция
Предыстория
Родившийся в Тель-Авиве в 1951 году, получив образование в Иерусалимской академии художеств, а затем в Архитектурной ассоциации в Лондоне, Рон Арад вместе с Кэролайн Торман основал дизайн-студию One Off в 1981 году. В 1989 году он основал архитектурную и дизайнерскую компанию Ron Arad Associates, а в период с 1994 по 1998 год также основал проектно-производственное подразделение в Комо. В 2008 году компания Ron Arad Architects была основана вместе с Ron Arad Associates.
Signature Style
Постоянное экспериментирование Рона Арада с возможностями таких материалов, как сталь, алюминий или полиамид, а также его радикальное переосмысление формы и структуры мебели поставили его в авангарде современного дизайна. Его уникальный талант и откровенный подход к материалам и формам отличают его от других: его проекты столь желанны, сколь и неожиданны; они популярны и в то же время передовые. Появившись в начале восьмидесятых как один из самых выдающихся новых талантов в мире дизайна, Арад всегда бросал вызов простой классификации. Дизайнер, художник, архитектор, учитель, поэт форм, мастер экспериментов… он всегда находит способ сделать что-то по-другому; выдвигая там новые идеи, которые сначала застают нас врасплох, а затем покоряют.
Showstoppers
Наряду с работой в студии, выпущенной ограниченным тиражом, Арад занимается дизайном для многих ведущих международных компаний, таких как Kartell, Vitra, Driade, Alessi, Cappellini, Cassina и многих других, а также разработал ряд произведений искусства для паблик-арта, в том числе Vortext в Сеуле, Корея, скульптура Kesher в Тель-Авивском университете, Evergreen в Токио и Curtain Call for Roundhouse в Лондоне. Летом 2016 года в Королевской академии художеств в Лондоне была установлена новая скульптура «Шпиль», а в сентябре на Сингапурском международном фестивале искусств была представлена скульптура «720 градусов». Мысль о поездке мыслей была частью программы установки Terrace Wires на международном вокзале Сент-Панкрас в Лондоне в 2017 году. В октябре того же года было объявлено, что Ron Arad Architects вместе с Adjaye Associates и Gustafson Porter + Bowman выиграли Международный конкурс дизайна Мемориала Холокоста в Великобритании.
Признание
Рон Арад был награжден Королевским промышленным дизайнером (RDI) в знак признания его «неизменного превосходства в эстетическом и эффективном дизайне для промышленности» в 2002 году, а также был награжден Лондонской премией. Медаль за дизайн в 2011 году. С 1994 по 1997 год он был профессором дизайна в Венской высшей школе, а затем профессором дизайнерских продуктов в Королевском колледже искусств в Лондоне до 2009 года, когда он стал почетным профессором. В 2013 году Королевская академия художеств в Лондоне избрала его Королевским академиком. Среди его длинного списка международных наград, в том числе «Дизайнер года» во многих странах, Рон Арад также является лауреатом престижного Compasso d’Oro, Столпа разворота, Лондонской медали за дизайн, Иерусалимской премии в области искусства и литературы. , премия Oribe Art & Design Award, Гифу, Япония, международная премия в области дизайна Gio Ponti.
Помимо бесчисленного количества международных выставок за более чем 30 лет, Рон Арад был отмечен тремя крупными ретроспективами: «Без дисциплины» в Музее современного искусства, а затем в Центре Помпиду и «Беспокойный» в Барбакане. Его самые культовые проекты сейчас находятся в государственных коллекциях самых важных музеев мира, а также в частных коллекциях энтузиастов дизайна и крупных коллекционеров произведений искусства.
The Invisible Collection с большим удовольствием представляет 9 часов Рона Арада.0023 Стул AKO , который был представлен на частном ужине, организованном нами в PAD London. Эффектный стул AKO, созданный в сотрудничестве с OKA, выпускается ограниченной пронумерованной серией и доступен для покупки через нас.
истории
Подробнее о Роне Араде
Портреты
Наши избранные дизайнеры
Рон Арад Архитектор | Биография, здания, проекты и факты
Рон Арад — ведущий и выдающийся промышленный дизайнер, архитектор и художник, известный своими творческими и инновационными проектами.
Рон Арад родился 24 апреля 1951 года в Тель-Авиве. Он учился в Академии искусства и дизайна Бецалель в Иерусалиме, а в 1973 году переехал в Лондон и поступил в Архитектурную ассоциацию, где продолжил обучение архитектуре под руководством Питера Кука и Бернарда Чуми. Он получил высшее образование в 1979 году и в сотрудничестве с Кэролайн Торман в 1981 году основал свою собственную дизайнерскую и производственную компанию One-Off. One-Off создавал культовые работы, объединяя частично готовые и готовые изделия. В 1983, они открыли одноразовый выставочный зал в Конвент-Гарден.
Некоторые из ранних знаменитых работ Арада включают замечательный Rover Chair , который был изготовлен путем соединения двух готовых частей: сиденья Rover 200, слитого с каркасом строительных лесов Kee-Klamp. Другие продукты, такие как стереосистема, отлитая из бетона, произведенная в 1983 году, и стул Tinker , изготовленный из кованой стали, захватили ярость лондонской публики 80-х, людей, предавшихся духу пост-панк-нигилизма и жесткого индивидуализма. , глубоко увлеклись методами Арада сплавлять использованные обрезки материалов, и это продемонстрировало им спасение от нашествий урбанизма.
В 1989 году он объединил One-Off и сформировал архитектурно-дизайнерскую компанию Ron Arad Associates. В течение 90-х годов Арад посвятил свое время разработке новых идей, используя сварку, ковку стали, ковку материалов для придания жестких и грубых форм, таких как объемный стул, произведенный в 1988 году, Big Easy , который был сделан из листов гнутого и свариваемых сталей методами полировки металла и сварки.
В 1994 году Арад основал студию Рона Арада, отдел дизайна и производства в Комо, Италия. Арад проделал значительную работу, экспериментируя с различными материалами, такими как сталь, алюминий или полиамид, и разрабатывая брутальные формы и конструкции мебели. Его уникальные и художественные проекты прочно утвердили его позицию ведущего дизайнера и художника в мире современной архитектуры. Наряду с его работой в студии услугами Арада пользуются несколько ведущих международных компаний, таких как Kartell, Vitra, Moroso, Fiam, Driade, Alessi, Cappellini, Cassina, WMF и Magis и многие другие.