Луис барраган: Гений цвета Луис Барраган: биография и лучшие проекты архитектора
Гений цвета Луис Барраган: биография и лучшие проекты архитектора
Архитектура
9 марта — день рождения архитектора Луиса Баррагана, работы которого значительно опережали свое время. Вспоминаем историю жизни и лучшие проекты легендарного гения цвета.
Екатерина Карпухина
Луис Барраган родился в 1902 году в мексиканском городе Гвадалахара. Он вырос в богатой консервативной семье: был страстным наездником, обожал лошадей и уже ребенком стал замечать красивую игру теней и то, как менялись цвета на закате.
Луис изучал инженерные науки, а после студенчества отправился в путешествие по Европе в поисках вдохновения. Но все равно вернулся в родную Мексику и все свои легендарные сооружения построил именно там.
Архитектор Луис Барраган.
В первое время Луис вместе со своим братом занимался в Гвадалахаре проектированием жилых домов для богатых семей, за счет чего получил известность в городе.
Дом Жиларди в Мехико. Фото: Spencer Wells.
Spencer Wells
Стиль Баррагана формировался под влиянием и Ле Корбюзье, и мексиканской живописи, и марокканской архитектуры, и даже религии. От легендарного Корбюзье Луис перенял лаконизм линий, от художников — яркие цвета, от строителей — выразительную силу простой цементной стены и любовь к дворам-колодцам. А католицизм научил Луиса самоотречению — большинство его зданий были окружены безликими фасадами, которые охраняли скромные, но одновременно роскошные интерьеры.
Собственный дом Луиса Баррагана в Мехико (1948). Фото: Christian Schaulin.
Барраган не любил окна, что разительно отличало его работы от архитектуры Корбюзье, который ввел моду на ленточное остекление. Луис считал, что в мексиканском жарком климате они вовсе не нужны, но те немногочисленные он располагал в точно выверенных местах. Он воспринимал их как произведение искусства, своеобразную картину, хотя на первый взгляд кажется, что миниатюрные окна врезаны в стены абсолютно хаотично.
Дом-студия Луиса Баррагана.
“Я верю, что любое произведение искусства достигает совершенства, если передает ощущение тишины, радости и спокойствия”, — говорил Барраган. А еще он утверждал, что в каждом доме также должны быть вера, миф, красота, одиночество, наслаждение, смерть, сад и вода. Несмотря на то что большинство из этих понятий абстрактные, Луис нашел каждому из них зримое воплощение.
В 1980 году Луис Барраган стал вторым в истории лауреатом Притцкеровской премии, то есть официально признанным гением.
Все лауреаты Притцкеровской премии 1979–2019: биография и лучшие проекты архитекторов
Дом-студия Луиса Баррагана (1948)
Дом Луиса Баррагана — образец модернистcкой архитектуры и минимализма. В нем архитектор жил вплоть до своей смерти, а затем здание было превращено в музей и получило статус объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Бетонное двухэтажное сооружение построено в мексиканском стиле: шероховатые стены фасада по цвету и структуре напоминают стены соседних построек. Но безликий фасад скрывает настоящий оазис — с роскошным садом и яркими цветами.
Фото: Spencer Wells.
Заходя в дом, гости попадают в залитую ярко-розовым светом прихожую — кажется, что она вся выкрашена в этот цвет, хотя на самом деле часть стен белая. А над лестницей висит желтый холст — тоже иллюзия: она создает ощущение, что это окно, в котором всегда солнечно.
Фото: Spencer Wells.
Каждое пространство имеет свою запоминающуюся деталь: либо окно необычной формы, либо скульптура, либо цвет стен. Кроме того, Барраган много внимания уделял работе со светом. Практически везде он естественный либо рассеянный из небольших настольных ламп — верхний свет есть лишь в одном помещении, да и то потому что лампа была подарена его другом.
Фото: Spencer Wells.
Архитектура Луиса Баррагана на пленочных снимках Спенсера Уэллса
Дом Антонио Галвеса (1955)
Дом, который Барраган построил для Антонио Галвеса, — квинтэссенция его архитектурного стиля.
Вход обозначен розовым цветом, настолько ярким и резким, что во всем здании даже на белых стенах лежат розовые тени. Композиция дома проста и напоминает марокканский риад: глухие стены, скупо обставленные комнаты, все “собирается” вокруг небольшого патио с бассейном. Функциональной пользы от него нет, но ведь вода обязательно должна быть в каждом доме — это то место, где можно отдохнуть и поразмышлять о жизни.
Фото: Йоханнес Мюллер.
На снимках кажется, что весь дом — это огромное медитативное место. Но пустота и тишина царили здесь только на фотографиях — у Галвеса было семеро детей, и архитектор это учитывал. А еще говорил, что дом делают Домом люди.
Фото: Йоханнес Мюллер.
Фото: Йоханнес Мюллер.
Дом в Мексике по проекту Луиса Баррагана
Фото: Йоханнес Мюллер.
Инсталляция Torres de Satélite в Наукалпане (1958)
В 1957 году был основан город-спутник Мехико — Сьюдад-Сателите, и мексиканский градостроитель Марио Пани предложил Баррагану спроектировать своеобразный символ входа в новый город.
Архитектор пригласил к участию в проекте своих друзей: скульптора Матиаса Герица и художника Хесуса Рейеса Феррейру. Результатом стала масштабная инсталляция в виде разноцветных башен (самая высокая достигала 52 м, самая низкая — 30 м).
Cкульптура Torres de Satélite в северной части Мехико.
Дом Жиларди в Мехико (1975–1977)
Дом Жиларди Луис Барраган спроектировал для владельцев рекламного агентства Панчо Жиларди и Мартина Луке. Здание задумывалось не только как жилье, но и как помещения для работы, поэтому было разделено на две зоны. Основную часть отделяет внутренний дворик со старым деревом жакарандой, которое росло тут еще до строительства. Как и во многих проектах, цвет играет здесь важную роль, а смелые оттенки вдохновлены картинами художника Хесуса Рейеса Феррейры.
Фото: Spencer Wells.
Spencer Wells
Фото: Spencer Wells.
Spencer Wells
Фото: Spencer Wells, Christian Schaulin, Йоханнес Мюллер; Mauritius images / Alamy Stock Photo; Getty Images; архив прес-службы
Архитектор, ставший алмазом — Bird In Flight
Вот уже более двадцати лет мексиканцы лишены доступа к архиву своего выдающегося соотечественника — Луиса Баррагана, обладателя Притцкеровской премии и одного из самых ярких архитекторов XX века.
Архив хранится в Швейцарии, в руках частных коллекционеров. Художница-концептуалистка Джилл Мэгид решила исправить это положение с помощью арт-перфоманса, в целях которого тело Баррагана пришлось эксгумировать.
(Bird in Flight публикует фрагментарный пересказ статьи Элис Грэгори в журнале The New Yorker — оригинал можно прочитать на сайте журнала.)
Cентябрь 2015 года, город Гвадалахара в мексиканском штате Халиско. Американская художница-концептуалистка по имени Джилл Мэгид и два могильщика встречаются в Ротонде выдающихся жителей, где погребены уважаемые граждане штата. На встрече присутствуют два нотариуса и небольшая группа мексиканских бюрократов. Восемь утра, в ротонде тихо. Тишину нарушают лишь удары стамесок по камню. Могильщики снимают металлическую табличку, затем слой цемента и кирпичную стену. Спустя час с небольшим работы они добираются до цели — медной урны с прахом Луиса Баррагана, одного из величайших архитекторов Мексики, умершего в 1988 году.
Апрель 2016 года, Манхэттен. В офис мужа Мэгид приходит экспресс-посылка из Швейцарии с грубо обтесанным алмазом размером в 2,02 карата с одной отполированной гранью. Вечером мужчина везет ее в Бруклин, где пара живет с двумя маленькими сыновьями. Через несколько часов Мэгид наконец открывает небольшую черную коробку с камнем и плачет. «Он взволновал меня гораздо сильнее, чем я ожидала», — поделилась она со мной.
Алмазам, которые добывает человечество, обычно от одного до трех миллиардов лет. Но этот алмаз был создан за шесть месяцев из праха Баррагана компанией, которая прессует кремированные человеческие останки до размера ювелирных изделий. Следующие две недели алмаз провел в огнеупорном сейфе в квартире Мэгид, а в конце месяца она отправилась в Гвадалахару — родной город Баррагана.
Фото: NOTIMEX / AFP / East News
Фото: NOTIMEX / AFP / East News
Баррагана, получившего Притцкеровскую премию в 1980 году, любят за его геометричные ярко раскрашенные дома, совмещающие в себе элементы местных гасиенд с модернистским влиянием Европы и Америки. Встретить их можно только в Мексике. Архитектор Луис Кан называл архитектора «совершенно замечательным» и считал, что дом, построенный Барраганом для себя в Мехико, — это «не просто дом, а сам Дом». Однако после смерти Барраган исчез из поля зрения — в основном из-за заковыристой схемы собственности в отношении его архива и авторских прав.
С 1995 года, после приобретения семьей швейцарских промышленников, архив хранится в бункере в городе Базель. Исследователи не могут получить к нему доступ, и даже использование изображений зданий Баррагана тщательно контролируется.
Мэгид, чье искусство посвящено взаимодействию с институциональной властью и законом, впервые услышала о существовании архива в 2012 году.
«Как, — думала она, — можно войти в жизнь мертвого человека?»
В Гвадалахаре стоял сезон цветения жакаранды, и улицы были усыпаны сиреневыми цветами. Мэгид направилась в величественному лимонному зданию — одной из ранних построек Баррагана, в которой теперь расположен католический университет. Было позднее утро, и Мэгид организовала встречу семьи Баррагана с превращенным в алмаз родственником. В сад, расположенный на заднем дворе, вынесли банкетный стол.
Сад заполнялся людьми. Между ними двигался человек с видеокамерой, снимавший происходящее. Вскоре после полудня через заднюю калитку вошел престарелый мужчина — Хьюго Барраган, племянник архитектора. Мэгид обняла его и позвала всех к столу.
Хьюго сел напротив художницы.
Мэгид вынула коробку из сумочки и поставила ее на стол. Она откинула крышку, и на камень упал луч солнца. Все потрясенно ахнули. Хьюго всматривался в алмаз. Со слезами на глазах его внучка достала алмаз из коробки и положила его в усохшую руку Хьюго. Мэгид объяснила, что на следующий день алмаз будет вставлен в обручальное кольцо.
Мэгид впервые связалась с семьей в 2014 году, чтобы попросить у нее разрешение на эксгумацию пепла. И семья Баррагана, и Мэгид знали, что архив был куплен швейцарским бизнесменом для жены Федерики Занко в качестве обручального подарка — вместо кольца. Мэгид объяснила, что намерена использовать обручальное кольцо со спрессованными в алмаз останками Баррагана, чтобы «сделать предложение» Занко. Надежда была на то, что взамен Федерика откроет доступ к архиву или даже вернет его в Мексику. Члены семьи архитектора единодушно согласились с предложением Мэгид.
Фото: NOTIMEX / AFP / East News
Луис Рамиро Барраган Морфин родился в 1902 году в богатой консервативной семье.
Один из девяти детей, он рос между Гвадалахарой и ранчо, в 30 милях от города, и был страстным наездником и одаренным атлетом. Однажды он рассказал журналистам, как, катаясь на лошади подростком, замечал «игру теней на стенах, то, как полуденное солнце постепенно слабело — хотя еще было светло — и как менялся вид окружающих вещей, когда углы становились меньше, а прямые линии выделялись еще больше».
Он изучал инженерные науки, а потом отправился в путешествие по Европе, любуясь зданиями по всему континенту и посещая выставки дизайна. Вернувшись в Мексику, он получил свой первый архитектурный заказ и почти десять лет жил и работал в Гвадалахаре. В 1936 году он переехал в Мехико, где построил свои культовые здания.
Барраган был благочестивым католиком, и его работы совмещают в себе роскошь и самоотречение. Большинство из построенных им зданий были жилыми, с безликими стенами по периметру, охранявшими скромные по размеру, но роскошные интерьеры.
Высокий, голубоглазый и рано облысевший, Барраган был любителем красивой жизни и тираном.
Он носил английские спортивные пиджаки, шелковые рубашки и вязаные галстуки. У него был «кадиллак» с шофером. Он любил половинки дыни, сбрызнутые хересом, и периодически требовал от своей кухарки, чтобы та готовила ему исключительно розовые обеды. Один из его друзей-архитекторов вспоминал, как несколько раз его приглашение на чай было отозвано, потому что в саду был неподходящий свет.
Один из его друзей-архитекторов вспоминал, как несколько раз его приглашение на чай было отозвано, потому что в саду был неподходящий свет.
Барраган был щедр на подарки и приносил небольшие знаки благодарности — серебряные табакерки, цветы, коробочки с финиками — даже на незапланированные встречи. Он любил читать Пруста, слушать классическую музыку и рассуждать о русском дворянстве. Он был известен своей приватностью и презирал страстное увлечение своих современников «непригодными для жилья» стеклянными домами, считая тени «основополагающей человеческой потребностью». Его работы также были спрятаны: жилые дома зачастую строились в закрытых коттеджных поселках, а фонтаны — в частных дворах.
Если и есть постоянная тема для критики Баррагана, так это элитарность его творений. Он проводил воскресные дни на конюшне, и когда кто-то обвинил его в том, что он «создает дома только для богачей», он, как рассказывают, ответил: «И лошадей».
Барраган считал, что архитекторы должны превращать «дома в сады и сады в дома». Двигаясь по дому Баррагана, в 2004 году внесенному в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, ощущаешь, что рядом все время присутствует тень архитектора.
Барраган умер от болезни Паркинсона в возрасте 86 лет 22 ноября 1988 года. В завещании он разделил свое архитектурное наследие между двумя людьми. Выбор подходящего в архитектурном плане здания для размещения своей библиотеки Барраган доверил другу — архитектору Игнасиону Диазу Моралесу. Своему деловому партнеру Раулю Феррере он завещал «все авторские права и документы, кинофильмы, рисунки, чертежи, эскизы, макеты и оригиналы работ».
Диаз Моралес быстро исполнил возложенные на него обязанности, основав благотворительный фонд, который управляет домом Баррагана — музеем Casa Luis Barragán — и осуществляет надзор над его библиотекой, личной перепиской и коллекцией искусства.
Судьба профессионального архива оказалась более мучительной. Феррера, как объяснил мне один из знавших его людей, был «странным — увидев его, вы чувствовали себя не в своей тарелке». Макс Протетч — нью-йоркский галерист, специализирующийся на архитектурных рисунках, узнал о существовании архива и сделал запрос о его покупке, однако ответа не получил. В апреле 1993 года Феррера повесился в доме через дорогу от дома Баррагана. Архив стал собственностью его вдовы, которая попыталась продать наследство всевозможным мексиканским организациям, но ни одна из них не была готова заплатить названную ей цену, превышающую миллион долларов. В конце концов вдова передала архив Протетчу. Тяжелые коробки с бумагами прибыли в его галерею в Сохо.
Когда кто-то обвинил его в том, что он «создает дома только для богачей», он, как рассказывают, ответил: «И лошадей».
Фото: SEUX Paule / Hemis / AFP / East News
Фото: HUGHES Hervé / Hemis / AFP / East News
Примерно в то же время, когда архив прибыл в Нью-Йорк, его последующий хранитель прибыл в Мексику.
Федерика Занко, итальянский историк архитектуры, которой было в то время чуть за 30, заинтересовалась работами Баррагана и решила посетить его дом. Она приехала в Мехико вместе со своим швейцарским женихом — 52-летним Рольфом Фельбаумом, главой основанной его родителями мебельной компании Vitra.
Музей Casa Barragán еще лишь готовился к открытию, но несколько человек позвонили главе благотворительного фонда Хуану Паломару со словами, что двое «очень важных людей из Швейцарии» приехали в город, чтобы увидеть дом Баррагана. Он пригласил их в дом и видел, как они впитывали его в себя. «Это была, как говорят французы, coup de foudre, любовь с первого взгляда», — поделился он. В конце 1994 года пара приехала в Нью-Йорк, где она и купила архив, как сообщалось, за три миллиона долларов. После этого архив был переправлен в штаб-квартиру компании Vitra, где остается по сей день.
Согласно сообщениям, в архиве тринадцать с половиной тысяч рисунков, 7 500 фотоснимков, 82 фотопанели, 7 800 слайдов, 290 публикаций, посвященных работам Баррагана, 54 издания, собранных Барраганом, семь подшивок с газетными вырезками, семь архитектурных макетов, несколько папок с рукописями, записками, списками и перепиской, а также предметы мебели и другой обстановки.
Для управления архивом Занко основала некоммерческую организацию под названием «Фонд Баррагана». Фонд также приобрел фотографии Баррагана, сделанные его официальным фотографом Армандо Саласом Португалем. «Фонду Баррагана» принадлежат не только физические объекты и документы обоих архивов, но и, как говорится на его сайте, «полные права на имя и труды Луиса Баррагана и на все фотографии, сделанные Армандо Саласом Португалем и связанные с творчеством Луиса Баррагана».
Согласно сообщениям, в архиве тринадцать с половиной тысяч рисунков, 7 500 фотоснимков, 82 фотопанели, 7 800 слайдов, 290 публикаций, посвященных работам Баррагана, 54 издания, собранных Барраганом, семь подшивок с газетными вырезками, семь архитектурных макетов, несколько папок с рукописями, записками, списками и перепиской, а также предметы мебели и другой обстановки.
«Поначалу мы решили, что это великолепно, — говорит Паломар. — Архив не распродан по частям, он оказался у ответственной женщины-ученого, друга».
Но с тех пор многочисленные архитекторы, студенты, историки и сотрудники музеев так и не смогли получить доступ к архиву. Занко отвечала, что доступ ограничен, пока она готовит систематический каталог работ Баррагана. Однако спустя двадцать лет каталог так и не появился, и многие сомневаются в том, что это когда-либо произойдет. Художников и музеи, заинтересованные в выставках работ Баррагана, как следует отпугнули, а редкие переговоры о доступе к архиву превращались в сюрреалистическую пьесу.
Занко также быстро заявила о праве собственности на фотографии. Хотя формально фонду принадлежат лишь изображения Баррагана, снятые его официальным фотографом, на практике ситуация несколько иная. Агентство «Магнум», представляющее другого фотографа, который снимал многие работы Баррагана, рекомендует заказчикам обращаться напрямую к Занко по вопросам полной лицензии.
История архива Баррагана много лет приводила интеллигенцию Мехико в ярость и восхищение. Однако даже самые патриотичные поклонники архитектора нехотя признают, что формально архив находится в хороших руках, прекрасно организован и размещен в терморегулируемом помещении.
По мнению Паломара, настоящий виновник тут — правительство Мексики. «Они были обязаны приобрести эти документы», — заявил он мне.
Мэгид узнала об архиве случайно: представляющая ее в Мехико галерея Labor расположена через дорогу от Casa Barragán. В начале 2013 года Мэгид связалась с Занко через посредника, представившись как художник, работающий над проектом о Баррагане, и попросила разрешения посетить архив. Занко ответила, что она «совершенно не в состоянии разрешить доступ к коллекции или оказать какую-либо помощь третьим лицам». Спустя несколько месяцев Мэгид отправила написанный от руки запрос, объясняя, что готовит в Нью-Йорке шоу, посвященное Баррагану. Она предложила Занко отобрать экспонаты из своего архива для включения в экспозицию. Мэгид подписала письмо «С добрыми чувствами и восхищением». Занко отказалась от сотрудничества и предупредила Мэгид: «Я надеюсь, вы изучите все возможные проблемы с авторскими правами, возникающие в случае любого воспроизведения, и получите все необходимые разрешения».
В ноябре 2013 года Мэгид устроила в Трайбеке выставку, посвященную этой тупиковой ситуации и названную «Женщина с сомбреро». Позже эта выставка отправилась в Гвадалахару. Это была мультимедийная инсталляция с изображениями работ Баррагана, проекциями слайдов на стены и айпадом, на котором можно было прочитать переписку между Мэгид и Занко. Мэгид сделала все, чтобы не нарушить авторские права. Например, вместо того чтобы воспроизвести изображения Баррагана из книги Занко, Мэгид выставила в раме копию самой книги. Заметка о шоу вышла в New York Times, и ее нельзя было назвать лестной для Занко.
После того как историей заинтересовалась газета, переписка между Мэгид и Занко стала более дружелюбной — то ли потому что Занко оценила работу Мэгид, то ли потому что осознала, что любое ее письмо может стать материалом для будущего проекта. «Спасибо за вашу компанию, — написала в одном из писем Занко. — Теперь мне не так одиноко в бункере с архивами». В их письмах появилась интимная близость, однако тон их оставался сдержанным.
За все это время Мэгид ни разу не обмолвилась о своем плане сделать из Баррагана алмаз.
В 5 утра 31 мая 2016 года Мэгид проснулась в Санкт-Галлене, небольшом городке на востоке Швейцарии. За несколько недель до этого она написала Занко, что будет в стране, и та согласилась встретиться.
Мэгид уже два дня была в городе, готовясь к новой выставке, центром которой было кольцо с алмазом. Выставка, открывшаяся в июне и переехавшая в Институт искусства в Сан-Франциско в сентябре, занимала несколько комнат. В одной шел показ по-импрессионистски смонтированного видео эксгумации праха Баррагана. В другом были представлены вся переписка и контракты между Мэгид, семьей Баррагана и правительством Мексики. Зрители могли пройти через дверной проем, сделанный ровно в рост Баррагана, чтобы попасть в затемненное помещение, в центре которого были размещены кольцо и письмо от Мэгид к Занко с описанием предложения.
Мэгид сделала все, чтобы не нарушить авторские права. Например, вместо того чтобы воспроизвести изображения Баррагана из книги Занко, Мэгид выставила в раме копию самой книги.
Фото: NOTIMEX / AFP / East News
Утром, положив кольцо в сумку, Мэгид отправилась на машине на запад страны, по зеленым холмам и вырезанным ледниками ущельям, в сторону Базеля. Кампус компании Vitra, расположенный в четверти часа езды от центра города, похож на тематический парк современного дизайна — среди архитекторов, построивших на его территории здания, были Заха Хадид, Тадао Андо, Алвару Сиза, Фрэнк Гери и другие. Незадолго до часу пополудни Мэгид присела перед кубистским зданием, созданным Херцогом и де Мёроном, в котором расположены фирменный магазин и кафе. Она услышала, как позади нее открылась дверь и раздался голос: «Джилл? Мы уже здесь. Заходите».
Мэгид была сконфужена, ведь она ожидала, что Занко будет одна. Она последовала за женщиной внутрь. Сидящий спиной к стеклянной стене Фельбаум обратился к ней с теплым приветствием. Занко присела рядом с ним и жестом пригласила Мэгид занять место напротив.
«Я привезла вам кое-что, — сказала Мэгид, доставая из сумки бутылку шампанского, завернутую в объявление о выставке в Санкт-Галлене. Занко сняла с бутылки обертку и поблагодарила художницу. За этим последовал обед, в ходе которого они успели обсудить архитектурные выставки, «Арт-Базель» и прошлые работы Мэгид. После того как были убраны тарелки, Мэгид сказала: «А теперь давайте поговорим о том, почему я приехала и что я хочу показать вам».
Она достала из сумки коробочку с кольцом, открыла ее и поставила в центр стола. «Этот алмаз был сделан из кремированных останков Луиса Баррагана», — сказала она. Мэгид объяснила, что слышала от многих, будто архив был свадебным подарком и что Занко попросила о нем взамен обручального кольца. «Я знаю, как появляются истории и как они меняются, — признала она. — Но это то, что я слышала. Мне кажется, что это очень красивая история, и именно она подтолкнула меня к работе над этим проектом».
Фельбаум и Занко улыбнулись, удивленно приподняв брови.
«Я не помню подробностей, — наконец произнес Фельбаум. — Память такая штука, что ты не помнишь само событие, но помнишь связанную с ним историю, которая в конце концов превращается в факт».
«Как-то раз Вы признались мне, что чувствуете себя в архиве одиноко. Этим кольцом я предлагаю Вам более не чувствовать себя одинокой. Вы поможете мне поделиться им?»
Мэгид не понимала, подтверждает он ее историю или отрицает. Она объяснила, как камень появился на свет — рассказала о родственниках Баррагана, об эксгумации, о процессе кристаллизации. Она сказала, что написала Занко письмо — своего рода предложение. Занко рассмеялась и сказала: «Вы делаете мне предложение прямо под носом у моего мужа!», а Фельбаум поинтересовался, в чем именно состоит предложение. Мэгид повернулась к Занко. «Если вы примете это кольцо, то вернете архив в Мексику, — сказала она. — Я предлагаю вам тело [архитектора] в обмен на [его] наследие».
В ответ Занко забросала ее вопросами о технической стороне превращения пепла в алмазы, а также о выставке Мэгид.
«И вы собираетесь показывать это на выставке?» — поинтересовалась она, указав на кольцо. «Да, — ответила Мэгид. — Оно будет выставлено». Фельбаум улыбнулся. «Должен сказать, что я очень впечатлен. Ваше упорство… Я чувствую исходящую от вас энергию». Занко кивнула в знак согласия.
Мэгид убрала кольцо в сумку и передала Занко письмо. В нем она с похвалой отзывалась об опеке архива со стороны Занко и описывала условия предложения: «Кольцо всегда будет доступно Вам и только Вам, как только Вы будете готовы открыть доступ к архиву в Мексике. Как-то раз Вы признались мне, что чувствуете себя в архиве одиноко. Этим кольцом я предлагаю Вам более не чувствовать себя одинокой. Вы поможете мне поделиться им?»
Фото: ALONSO ROMERO / NOTIMEX / AFP / East News
Фото: ALONSO ROMERO / NOTIMEX / AFP / East News
Спустя два дня я посетила штаб-квартиру Vitra. Моя встреча с Занко была назначена на два часа дня, и я ожидала ее в наполненном воздухом атриуме, созданном Фрэнком Гери.
Я услышала дружелюбное приветствие и, обернувшись, увидела высокую стройную женщину с волосами цвета карамели. Хотя я знала, что Занко из Венеции, я почему-то думала, что она швейцарка — представляя себе острые как сосульки черты лица и белоснежную кожу. Однако она приветствовала меня преувеличенными жестами и прерывающим слова смехом, по которым весь мир привык узнавать итальянцев.
Она рассказала мне свою историю. Она познакомилась с Фельбаумом в 1989 году, на открытии Музея дизайна Vitra. Занко жила в то время в Милане и работала в архитектурном журнале. На открытии она заметила мужчину, выходившего из голубой «альфа-ромео», и отметила его вкус. Она рассказала о своей первой встрече с домом Баррагана, которую она назвала откровением, и поведала, что изначально они с Фельбаумом собирались лишь устроить выставку Баррагана в штаб-квартире компании. Однако потом она отправилась в Нью-Йорк — «просто посмотреть, что там было» — и была поражена масштабами архива. Вместе с Фельбаумом они договорились о приобретении всего архива, который прибыл в Швейцарию в марте 1995 года.
Занко начала работать над архивом при содействии одной-единственной помощницы, студентки из Финляндии. «Первые семь лет мне было по-настоящему одиноко, — рассказала мне она. — Я была одинока и целыми днями размышляла о мертвеце. Ну, со мной была еще молчаливая финская девушка. Я вспоминаю ее с теплотой, но она была абсолютная молчунья». Занко стала посещать Мексику, чтобы больше узнать о Баррагане, и начала осознавать всю глубину недовольства, вызванного покупкой архива. «В Мексике всё воспринимают очень лично, — говорит она. — Это может быть и хорошо, и плохо». Ее имя и фотографии стали появляться в газетах. «Дело было безнадежно», — вспоминает она со смехом.
«Первые семь лет мне было по-настоящему одиноко».
В 2000 году Музей дизайна Vitra и «Фонд Баррагана» устроили выставку материалов из архива, побывавшую в Европе, Японии и Мексике. Занко подготовила каталог для выставки, названной ею «Луис Барраган: тихая революция». Однако затем ей пришлось столкнуться с рядом препятствий.
Сначала у Занко родился ребенок, потом умерли ее родители. «Я чрезвычайно недооценила необходимое для работы время», — говорит она. Сегодня Занко с четырьмя другими учеными заканчивают создание каталога, разросшегося за это время до двух томов, каждый толщиной более 900 страниц, с четырьмя тысячами репродукций.
Занко отрицает, что архив стал обручальным подарком. «Эта история слишком хороша, чтобы быть правдой», — сказала она. Когда я заметила, что слышала ее от многих людей, она рассмеялась и произнесла: «Не забывайте, что речь идет о Мексике, родине магического реализма». Занко не преминула похвалить проект Мэгид. «Это было очень трогательно, — сказала она. — Тот факт, что оно — он — был прямо между нами, рядом с капучино». Она назвала художницу трудолюбивой, умной и очаровательной.
Она обратила мое внимание на тот факт, что у них с Мэгид разные цели. «Я бы хотела спросить Джилл, сможет ли она со своей работой посмотреть в лицо фактам, — сказала Занко. — Вы говорите, что архив должен вернуться в Мексику.
Но вернуться к кому? При каких обстоятельствах?» По словам Занко, она обеспокоена тем, что бесконечное воспроизведение одних и тех же залитых солнцем изображений работ Баррагана обесценило работу архитектора. «Все больше и больше Барраган превращается в Фриду Кало от архитектуры, — заявила она. — Люди обращаются ко мне за иллюстрациями, и они требуют их прямо сейчас! Ты соглашаешься, а потом видишь их на развороте глянцевого журнала в статье о том, что розовый — новый цвет весеннего сезона».
Занко тяжело вздохнула, но быстро встрепенулась. «Что ж, — обратилась она ко мне, — хотите увидеть архив?»
Единственным убранством комнаты были расположенные вдоль задней стены голубые архивные шкафы, принадлежавшие когда-то Баррагану, более новые ящики для папок, расставленные у стены напротив, и полки с коробками с нейтральной средой от пола до потолка. В центре комнаты стояли два стола.
Занко жестом пригласила меня к столу, надела пару белых перчаток и аккуратно открыла плоскую папку.
Внутри лежал яркий пастельный эскиз фонтана Las Arboledas, построенного Барраганом в Мехико в 1962 году. Это не было похоже ни на один архитектурный план из виденных мной — сплошные плавные жесты и компактные линии. Под первым эскизом я обнаружила следующие и увидела эволюцию дизайна. Я поинтересовалась у Занко, не приходилось ли ей скучать за этой уединенной и очевидно трудоемкой работой. «Скучать? — переспросила она. — Никогда. Но я часто была в отчаянии». Она продолжила: «По природе своей я человек сомневающийся. Я не гений, а рабочая лошадка. Я знаю об этом. Спустя все эти годы я так мало сделала. Очень деморализует, когда ты сталкиваешься с такой критикой и агрессией. Неужели я делаю что-то не так? Я очень часто задавала себе этот вопрос».
«Скучать? — переспросила она. — Никогда. Но я часто была в отчаянии».
Мы еще раз обошли комнату. Занко пожаловалась, что сумбурная застройка Мехико ведет к тому, что многие дома, построенные Барраганом, разрушаются. «Каждый раз, когда я приезжаю в Мехико, я вижу, как уничтожают здания Баррагана.
Я вижу тихое и быстрое уничтожение его реального наследия в то время, как его биография и его разноцветный дом становятся все популярнее». Приглашая меня к выходу, она добавила: «Но я понимаю. Если сохранять все, не останется места для жизни».
Фото: GARDEL Bertrand / Hemis / AFP / East News
Хронология | Фонд Баррагана
Жизнь Луиса Баррагана охватила большую часть двадцатого века, период огромных перемен и потрясений не только в Мексике, но и во всем мире. По мере того, как его страна приобретала значение в геополитическом контексте, Барраган был свидетелем политических, городских и экономических преобразований.
Хуан О’Горман, «Сьюдад-де-Мехико», 1949 год. Музей современного искусства, Мехико.
© 2021, ProLitteris, Цюрих
1902
Луис Барраган родился в Гвадалахаре, мексиканский штат Халиско, 9 марта и стал третьим ребенком Хуана Хосе Баррагана и Анхелы Морфин.
Семья, которая со временем вырастает до девяти детей, владеет большими участками земли, включая ранчо в Сьерра-дель-Тигре. Молодой Барраган проводит первые годы своей жизни на ранчо и увлекается лошадьми. Он учится в школе в Гвадалахаре.
Народная архитектура в Лос-Корралес, семейном ранчо Барраган в Сьерра-дель-Тигре.
1919
Барраган начинает изучать инженерное дело в Escuela Libre de Ingenieros в Гвадалахаре. В университетские годы он подружился с Рафаэлем Урсуа и Игнасио Диасом Моралесом. Оба мужчины будут сотрудничать с ним в будущих проектах, особенно в первые годы его карьеры.
1923
Барраган получает диплом инженера. Он продолжает обучение у профессора Агустина Басаве с целью получения степени архитектора.
1924–1925
В мае 1924 года Барраган едет в Европу, где он посещает Париж, Лондон и Гранаду, среди других городов. Он узнает о творчестве Фердинанда Бака из книг Les Colombières и Jardins Enchantés .
Он возвращается в Мексику осенью 1925 года.
1925
Несмотря на то, что его диссертация была одобрена Агустином Басаве, Барраган не может получить степень архитектора из-за реорганизации университетской системы в Гвадалахаре.
1926
Барраган начинает работать на нескольких строительных подрядчиков, в том числе на своего брата Хуана Хосе Баррагана, в Гвадалахаре.
1930
В январе Барраган сопровождает своего отца Хуана Хосе Баррагана в Соединенные Штаты для лечения. Его отец скончался в Чикаго, штат Иллинойс, 17 февраля.
1931
В феврале продолжающаяся земельная реформа привела к экспроприации и перераспределению ранчо Корралес, семейного поместья Барраган в Халиско.
Барраган едет в Нью-Йорк, где остается на три месяца. Там он знакомится с архитектором Фредериком Кислером, художником Хосе Клементе Ороско, который в настоящее время работает над фресками для Новой школы социальных исследований, и Альфредом Лоуренсом Кочером, управляющим редактором Architectural Record .
18 июня Барраган садится на пароход Lafayette и отправляется из Нью-Йорка в Гавр, Франция. Его последующее турне по Европе включает Францию, Испанию, Италию и Германию.
Барраган встречается с Фердинандом Баком в Виль-д’Авре, Франция, 16 августа. После этого он едет в Италию, посещая Ассизи и Рим.
В сентябре Барраган едет на Лазурный берег по приглашению Фердинанда Бака, чтобы посетить Коломбьер, виллу с внутренним убранством и изысканными садами, спроектированными Баком.
30 октября Барраган ненадолго встречается с Ле Корбюзье в Париже и получает три рекомендательных письма о его посещении вилл Savoye, Villa Stein и Armée de Salut.
Ранние работы Баррагана в Гвадалахаре впервые публикуются в журналах Architectural Record и House & Garden .
Луис Барраган, набросок Les Colombières с примечаниями о цветах и материалах, 1931 г.
Ранние проекты Баррагана в Гвадалахаре, опубликованные в House and Garden , октябрь 1931 г.
Передняя обложка с выдержкой из Architectural Record , сентябрь 1931 г., сохранившийся в коллекции публикаций Баррагана о его работе.
Ранние проекты Баррагана в Гвадалахаре, опубликованные в Architectural Record , сентябрь 1931 г.
Передняя обложка экземпляра House and Garden , октябрь 1931 г., сохранившегося в коллекции публикаций Баррагана о его работах.
1932
В мае Барраган возвращается в Мексику.
1935
Барраган переезжает в Мехико.
1936
Земельная реформа, начатая президентом Ласаро Карденасом, положила конец обширному землевладению семьи Барраган.
1937
Барраган встречается с Ричардом Нейтрой по случаю лекции, которую австрийско-американский архитектор провел в Мехико 21 декабря. Вместе они посещают недавно построенный дом Писарро Суареса, спроектированный Луисом Барраганом.
Начало 1940-х годов
Барраган решает отказаться от работы по заказу и посвятить себя разработке независимых архитектурных и городских проектов и проектированию садов.
1940-е
Барраган привлекает своего друга и земляка Хесуса «Чучо» Рейеса в качестве доверенного советника и консультанта в некоторых из своих первых независимых проектов. Барраган подружился с художником-монументалистом Ксавьером Герреро и его женой, дизайнером Кларой Порсет.
1943
В октябре Барраган переезжает в дом и сады Баррагана на улице Франсиско Рамирес, 20 в Мехико. Это его первая резиденция, спроектированная им самим.
Барраган приобретает недвижимость и начинает создавать серию экспериментальных садов в сельской местности к югу от Мехико, рядом с огромным лавовым пространством, известным как Эль-Педрегал-де-Сан-Анхель.
Общественное собрание в саду первого дома Луиса Баррагана на улице Франсиско Рамирес, 20, с художником-монументалистом Хосе Клементе Ороско (слева), Марией Луизой Лейси (в центре) и философом Хосе Гаосом (справа), середина 1940-х годов.
1944
Увидев несколько фотографий Армандо Саласа Португала на выставке во Дворце изящных искусств, Барраган просит фотографа снять его дом и сад, положив начало плодотворному сотрудничеству, которое продлится следующие три десятилетия.
1945
Барраган разрабатывает план развития вулканического района Эль-Педрегал-де-Сан-Анхель.
Для ведения бизнеса и операций с недвижимостью Барраган и предприниматель Хосе Альберто Бустаманте учреждают компанию Jardines del Pedregal de San Ángel, SA.
Хардинес-дель-Педрегал, Мехико, 1945–1952 гг. Луис Барраган, доктор Атл и студенты Смит-колледжа во время посещения места, ок. 1946.
1947
Барраган продает свой дом на Калле Рамирес, 20 и начинает проектировать новую резиденцию, расположенную на соседнем участке.
1948
Барраган переезжает в свой новый дом по адресу 14 Calle Ramirez. Дом Баррагана, дополненный студией под номером 12 на той же улице, будет служить резиденцией архитектора до конца его жизни.
Основан журнал Espacios , в редакцию которого вошли Барраган и другие видные деятели культурных и художественных кругов мексиканской столицы. Журнал становится рекламным инструментом для предприятия Jardines del Pedregal.
Барраган проектирует дом Прието Лопеса в районе Хардинес-дель-Педрегал.
Передняя крышка Espacios №. 1 сентября 1948 г.
1949
Барраган знакомится с немецким художником Матиасом Герицем, завязывая дружбу, которая будет включать в себя частое сотрудничество до конца 1960-х годов.
Хардинес-дель-Педрегал, Мехико, 1945–1952 гг. Пласа-де-лас-Фуэнтес, площадь главного входа в комплекс, с домом № 9 Матиаса Герица.0025 El Animal del Pedregal скульптура.
Фото Армандо Салас Португалия
1951
Архитектор Карлос Контрерас приглашает Баррагана прочитать лекцию о проекте Jardines del Pedregal перед Калифорнийским советом архитекторов и Региональной конференцией Сьерра-Невады, которая проходит в Коронадо, Калифорния.
1952–1953
Во время творческого отпуска Барраган полтора года путешествует по Европе и Северной Африке.
1952
С 10 по 13 июля Барраган и Хустино Фернандес находятся в Стокгольме, Швеция, по случаю ежегодного конгресса Международной федерации ландшафтных архитекторов. Продолжающееся путешествие Баррагана приводит его в страны, включая Португалию, Францию, Норвегию, Англию, Голландию, Бельгию, Грецию и Австрию.
В декабре Барраган едет из Испании в Марокко.
Луис Барраган, зарисовка путешествия из Марокко.
1955
Дом Баррагана представлен на выставке Латиноамериканская архитектура с 1945 года , кураторы Генри-Рассела Хичкока и Артура Дрекслера в Музее современного искусства (MoMA) в Нью-Йорке.
1957
Марио Пани и компания по недвижимости Banco Internacional Inmobiliario поручили Баррагану создать ориентир для южного входа в Ciudad Satélite, новый жилой комплекс в Наукальпан-де-Хуарес, к северу от Мехико.
Барраган приглашает Матиаса Герица к сотрудничеству в проекте, в результате чего совместно разработаны Torres de Satelite.
Барраган и другие инвесторы основали девелоперскую компанию Las Arboledas, SA.
Луис Барраган и Матиас Гериц, Торрес-де-Сателите, Наукальпан-де-Хуарес, штат Мехико, 1957 год. Предварительный вид башен в перспективе.
1959
В октябре в местной газете Zócalo опубликована статья Баррагана «Cómo Deben Desarrollarse las Grandes Ciudades Modernas» («Как должны развиваться современные города»). В этом тексте подробно излагаются его взгляды на городское развитие Мехико.
1960
Часовня монастыря капуцинов в Тлалпане, спроектированная Барраганом, освящена 24 апреля.
Начало 1960-х
При участии Баррагана конные соревнования и другие рекламные мероприятия организуются в Las Arboledas, жилом комплексе, спроектированном Барраганом, и в близлежащем Club Hípico Francés, оба расположены к северу от Мехико в Атизапан-де-Сарагоса.
1961
Фотография культовой консольной лестницы в доме Баррагана появляется в книге Бернарда Рудофски «9».Выставка 0025 Stairs , представленная на факультете архитектуры Гарвардского университета в Кембридже, штат Массачусетс. Выставка повторена в 1963 году в Музее современного искусства в Нью-Йорке.
1963
Верхом на своей кобыле Архале Барраган побеждает в скачках по пересеченной местности в Лас-Арболедас.
Луис Барраган (слева) во время конных соревнований в Лас-Арболедасе, начало 1960-х.
Фото Армандо Салас Португалия
1964
Барраган едет в Европу со своим коллегой и другом Хуаном Сордо Мадалено. В Дании они посещают Копенгаген и его окрестности: Брондбю, Беллахёй и Соллерёд. В Англии они совершают поездку по Велвин-Гарден-Сити и новым городам вокруг Лондона, таким как Брэкнелл, Хемел-Хемпстед, Стивенидж и Хэтфилд. Рядом со Стокгольмом, Швеция, они посещают Веллингби и Фарста. Эти визиты служат подготовкой к совместному проектированию Ломас-Вердес, города-спутника на 100 000 жителей в муниципалитете Наукальпан-де-Хуарес, к северу от Мехико.
Подборка фотографий Армандо Саласа Португала с изображением ландшафтного дизайна Баррагана включена в книгу Элизабет Б. Касслер «Современные сады и ландшафт », опубликованную MoMA.
Архитектор Рауль Феррера начинает работать в офисе Баррагана.
1965
В январе Луи И. Кан обращается к Баррагану за советом по поводу дизайна внутреннего двора Института биологических исследований Солка в Ла-Хойя, Калифорния.
1966
24 февраля Барраган посещает Институт Солка вместе с Луи И. Каном.
Двор Института Солка, Ла-Хойя, штат Калифорния, США, 1965–1966 гг. Эскиз Луиса Баррагана.
1967
Барраган навещает Анни и Йозефа Альберс в их студии в Нью-Хейвене, Коннектикут. Через несколько дней художники представляют работы Баррагана Артуру Дрекслеру, директору Департамента архитектуры и дизайна Музея современного искусства.
1968
Барраган дает интервью для сотого номера журнала Arquitectura México .
Апрельский/июльский выпуск включает интервью с четырнадцатью самыми важными современными архитекторами Мексики.
После разногласий с художником Матиасом Герицем по поводу авторства Torres de Satélite Барраган составляет меморандум, разъясняющий его роль в проекте, который рассылается друзьям и коллегам.
1972
Барраган является одним из основателей Мексиканского общества ландшафтных архитекторов, созданного 18 августа в Мехико. Марио Шетнан и Карлос Контрерас также являются членами-учредителями, последний из которых является президентом.
1972–1973
Барраган проектирует монументальный фонтан Фуэнте Роха вместе со своим другом и коллегой Рикардо Легорретой. Задуманный для города-спутника Ломас-Вердес, фонтан так и не был построен.
Луис Барраган и Рикардо Легоррета, Фуэнте-Роха, 1972–1973 годы. Предварительный набросок Луиса Баррагана.
1974
Барраган избран почетным членом Американского института архитекторов (AIA) со штаб-квартирой в Вашингтоне, округ Колумбия.
Весной к Баррагану приезжает Эмилио Амбаш, который готовит выставку работ Баррагана в Музее современного искусства в Нью-Йорке.
1976
Куратор Эмилио Амбаш, выставка, посвященная исключительно Баррагану, проходит в MoMA с 4 июня по 1 сентября. Выставка сопровождается публикацией под названием Архитектура Луиса Баррагана . Будучи первой монографической работой об архитекторе, она предлагает тематическую интерпретацию его творчества.
В ноябре Барраган получает Национальную премию в области искусства и науки в Мехико.
1979
Барраган вместе с Раулем Феррерой основывает архитектурную фирму Barragán + Ferrera Asociados.
В январе Оклендская художественная ассоциация Окленда, штат Калифорния, представляет выставку фотографий Армандо Саласа Португалии, на которой представлены работы Баррагана. Обзор выставки под названием «Редкий взгляд на архитектора» опубликован в San Francisco Chronicle 9.0026 . Летом выставка демонстрируется в Мексиканском музее в Сан-Франциско.
Луис Барраган и Рауль Феррера на церемонии вручения Притцкеровской премии в Вашингтоне, округ Колумбия, май 1980 г.
Фото Ульрих Рухти
1980
3 июня Барраган получает Притцкеровскую архитектурную премию 1980 года. Церемония проходит в Думбартон-Оукс, Вашингтон, округ Колумбия. Историк Эдмундо О’Горман читает благодарственную речь Баррагана на английском языке от имени архитектора.
Октавио Пас пишет статью в журнале Vuelta , в которой выражает сожаление по поводу отсутствия признания работы Баррагана на его родине.
С 10 октября по 28 ноября академический центр Colegio de México представляет фотовыставку Альберто Гомеса Барбосы, посвященную архитектуре Баррагана.
Обложка брошюры Притцкеровская премия в области архитектуры 1980 г., Луис Барраган .
1982
Работа Баррагана представлена на выставке Архитектура в Латинской Америке , куратор Хорхе Глусберг для Международной строительной выставки в Берлине, Германия.
После первоначальной презентации с 14 июня по 14 июля выставка проходит по другим площадкам в Национальном институте архитектуры в Риме, Италия, и Colegio de Arquitectos в Мадриде, Испания.
1983
18 марта Барраган уходит из повседневной деятельности Barragán + Ferrera, продолжая работать консультантом проекта.
Растущая международная репутация офиса Barragán + Ferrera нашла свое отражение в приглашении, которое в конечном итоге было отклонено, представить предложение для нового Центра Дж. Пола Гетти в Лос-Анджелесе, Калифорния.
1984
16 мая Барраган избран почетным иностранным членом Американской академии искусств и литературы в Нью-Йорке.
В августе Барраган получает звание почетного доктора Автономного университета Гвадалахары.
1985
29В октябре музей Руфино Тамайо в Мехико открывает ретроспективу работ Баррагана, подготовленную и оформленную офисом Barragán + Ferrera.
Ретроспектива Луиса Баррагана в музее Руфино Тамайо, Мехико, 1985.
Плакат выставки.
1985
В июле Барраган получает архитектурную премию Халиско. В ноябре того же года он удостоен Premio Jalisco, культурной премии штата Халиско.
1986
Барраган становится почетным членом Королевского института британских архитекторов (RIBA), базирующегося в Лондоне, Великобритания.
1987
Барраган становится членом Международной Архитектурной Академии в Софии, Болгария.
В конце лета в Мехико Матиас Гериц и Луис Барраган подписывают соглашение о совместном творческом авторстве Torres de Satelite.
1988
22 ноября Барраган скончался в своем доме в Мехико. Архитектурное бюро продолжало работать под руководством Рауля Ферреры до его смерти в 19 г.92. Последний проект, фонтан Bel-Air Divertimento для резиденции в Лос-Анджелесе, завершен местным архитектором.
Жизнь | Barragan Foundation
Родившийся в Гвадалахаре в 1902 году, Луис Рамиро Барраган Морфин считается самой выдающейся фигурой в современной мексиканской архитектуре.
К моменту его смерти в 1988 году его личность и способ работы приобрели почти мифический статус, и с тех пор интерес к его творчеству только возрастает.
Луис Барраган в своей библиотеке, 19 лет63.
Фото Урсула Бернат
Воспитание Баррагана в семье зажиточных землевладельцев проходило под влиянием гуманистического воспитания и строгого соблюдения католицизма. Мексиканская революция значительно повлияла на состояние его семьи, так как большая собственность была экспроприирована в результате аграрной реформы.
Барраган изучал архитектуру и инженерию в Escuela Libre de Ingenieros в Гвадалахаре; его образование было дополнено поездкой в Европу в 1919 году.29. Европейский континент продолжал быть источником вдохновения для Баррагана, и он возвращался туда несколько раз на протяжении своей жизни.
Первыми заказами архитектора были в основном частные дома в Гвадалахаре. После того, как его проект общественного парка вызвал споры среди местного населения, Барраган покинул провинциальную среду своего родного города в 1935 году и перебрался в Мехико, где он оставался до конца своей жизни.
В этом быстро растущем мегаполисе у Баррагана была возможность развивать свои архитектурные навыки и исследовать инновационные городские концепции. Основные проекты варьировались от многоквартирных домов, основанных на принципах функционализма, до городских планов высококлассных жилых районов. В начале 19В 40-е годы он начал свои собственные предприятия, взяв на себя роль инвестора в недвижимость и застройщика.
Молодой Луис Барраган на борту корабля.
Луис Барраган в Махауа, 1950-е годы.
Фото Армандо Салас Португалия
Обретение финансовой независимости предоставило Баррагану творческую свободу экспериментировать с садами и домашними пространствами, объединяя природную и искусственную среду. Его дальновидные проекты включали крупное городское развитие Хардинес-дель-Педрегал, которое предлагало зарождающейся буржуазии новый образ жизни, одновременно мексиканский и современный. В том же духе он построил себе резиденцию и студию в районе Такубая.
Дом Баррагана, в котором он прожил всю оставшуюся жизнь, был одновременно манифестом его архитектурного подхода и экспериментальным пространством, которое можно было адаптировать к новым идеям и потребностям. В последующие годы Барраган расширил сферу своей деятельности застройкой на тихоокеанском побережье Мексики, общественными местами в Мехико и новыми поселениями, поскольку столица продолжала расти и расширяться.
К тому времени Барраган построил ряд новаторских проектов, в том числе жилые комплексы Лас-Арболедас и Лос-Клубес, сосредоточенные вокруг конноспортивных комплексов Club Hípico Francés, а также планы нового города-спутника с населением 100 000 жителей, задуманные в сотрудничество с архитектором Хуаном Сордо Мадалено.
В то время как многие спекулятивные проекты Баррагана в 1970-х годах остались нереализованными, частный заказ дома Жилярди в Мехико дал возможность применить его мастерство в использовании воды, света и цвета в дизайне компактного таунхауса.
В 1979 году Барраган пригласил Рауля Ферреру, бывшего сотрудника, стать партнером недавно созданного офиса Barragán + Ferrera Asociados.